Ларин (Хламков) Виктор Михайлович.

Черкашин, Николай Андреевич. Одиночное плавание / Николай Черкашин. - Москва : Совершенно секретно, 2006.

«Рица». Капитан 1 ранга запаса Николай ЧЕРКАШИН

Куда мы шли, вольноотпущенники на час, с наших кораблей, из наших казарм? Конечно же, в «Ягодку» - главный приют холостых офицеров, работавший по вечерам в режиме ресторана, а днем - как военторговская столовая. Или же направлялись в «Космос», если подводные лодки стояли в доках Росты или Чалмпушки. А этот лейтенант, имея все данные - приглядный и рослый - чтобы быть любимцем гарнизонных див, манкируя дружеские пирушки и прочие офицерские развлечения, корпел над учеными книжками и электронными плато, разъятых на части приборов. Знать бы тогда, что замышлял этот самый странный на Северном флоте лейтенант - Виктор Курышев!…
Зато сегодня я могу с гордостью сказать, что Четвертая эскадра подводных лодок не только пахала моря, но и двигала науку. И дело не только в том, что на наших кораблях по ходу службы проводились всевозможные эксперименты самых разных ведомств, а в том, что некоторые офицеры, несмотря на чудовищную занятость по службе, несмотря на все соблазны береговой жизни, находили время, чтобы посидеть над схемой того или иного прибора, дабы улучшить его возможности; более того, они сами создавали уникальную аппаратуру, которую ещё только разрабатывали в столичных НИИ. Жизнь заставляла подводников изобретать то, без чего невозможно было надеяться на победы в дуэльных поединках под толщей воды. Формула успеха весьма очевидна: кто кого первым обнаружил, тот и выстрелил первым. У вероятного противника поисковая техника была намного эффективнее, чем та, которой были оснащены советские подлодки. Как ни обидно это было сознавать, ещё обиднее было ощущать это в море, на боевой службе. Исправить положение взялся молодой офицер, выпускник высшего военно-морского училища радиоэлектроники имени А.С.Попова лейтенант Виктор Курышев. С самонадеянностью молодости он взялся за проблему немыслимой технической сложности и… добился ошеломительного результата. Впрочем, все по порядку.
Все началось с научно-технического кружка во ВВМУРЭ, где курсант Курышев, хорошо знавший английский язык, помогал преподавателю Юрию Григорьевичу Тарасюку переводть научный труд «Основы гидроакустики». Именно тогда Виктор Курышев и увлекся идеей цифровой обработки сигналов.
Смысл её был таков: очень слабый сигнал от цели, принятый гидрофонами подводной лодки, но неразличимый на экране штатной аппаратуры и неслышимый человеческим ухом, регистрировался компьютером, переводился на цифровой код, очищался от помех, прежде всего шумов своего корабля (адаптивное подавление помех) и классифицировался по образцам шумов (из базы данных, из шумовых «портретов» иностранных ПЛА). Таким образом определялся пеленг на цель, идущей за порогом чувствительности штатных ГАС - гидроакустических станций.
Важно было и то, что подлодки не надо было переоснащать новой гидроакустической аппаратурой, довольно было поставить к бортовым станциям весьма компактную приставку, названную автором БПР-ДВК, а в последствии - «Рица».
Существенный недостаток курышевского прибора - медленность обработки сигналов. На дальних дистанциях это было не столь важно, а вот ближние цели попадали в мертвую зону и успевали выйти из сектора наблюдения. Но при доработке можно было бы избавиться и от этого изъяна. Главное то, что «Рица» позволяла обнаруживать подводные лодки на запредельной для советской гидроакустической аппаратуры дистанции.
Кое-что о градации лейтенантов
Служить выпускник престижного ВВМУЗа лейтенант Курышев попал в медвежий угол Кольского полуострова - в далекую заполярную базу подводных лодок Гремиху, прозванную из-за частых шквальных ветров «городом летающих собак».
Есть такая флотская шутка о лейтенантах: младший лейтенант - ничего не знает и ничего не умеет; лейтенант - все знает и ничего не умеет; старший лейтенант - что-то знает и что-то умеет; капитан-лейтенант - ничего не знает, но все умеет… Лейтенант Курышев - статья особая!
Летом 1979 года лейтенант Курышев доложил флагманскому РТС капитану 1 ранга Буреге о возможности обнаружения целей на более дальних дистанциях, чем нынешних. Бурега внимательно выслушал «умного лейтенанта» и доложил о нем командующему 11-й флотилии Герою Советского Союза вице-адмиралу Вадиму Коробову. Тот отнесся к цифровой идее с большим интересом. Курышев начал разрабатывать математический аппарат цифровой обработки, создавая качественно новый метод поиска и обнаружения подводных целей. Это сегодня «цифрой» никого не удивишь, а тогда, в начале 80-ых это был прорыв в XXI век.
«Пусть чертит свои «иероглифы!»
В 1981 году старшего лейтенанта Курышева перевели в Полярный - на 4-ю эскадру дизельных подводных лодок. Ходил он на боевые службы на подлодке капитана 2 ранга Геннадия Нужина в качестве командира гидроакустической группы. Проводил в море опыты по цифровой обработке сигналов. О результатах доложил командиру бригаду капитану 1 ранга А.Широченкову. Тот, не долго думая, послал «хитрого» старлея на три буквы. Без тебя де, ученые люди разберутся, твое дело - служить, лелеять любимый личный состав да подбивать документацию, и нечего соваться поперед батьки в пекло. Убитый таким отношением Курышев вышел из кабинета комбрига. Лица на нем не было, и света белого не видел, пока не налетел на капитана 3 ранга Евгения Сазанского, командира подводной лодки. Человек веселый, известный на всю эскадру своими шутками, приколами и розыгрышами, за что снискал кличку «Хулиган Сазанский».
- Витя, что стряслось?!
Курышев рассказал все как было.
- Ну-ка, пойдем к начпо! Меня как раз к нему вызывают…
Начальника политотдела эскадры капитана 1 ранга Василия Павловича Ткачева, в отличие от своего предшественника, подводники любили и уважали - за человечность, отзывчивость, готовность помочь найти выход из трудных житейских и служебных ситуаций. Как ни странно, но именно политработник сразу же оценил труды молодого офицера и немедленно позвонил начальнику штаба Северного флота адмиралу Вадиму Коробову. Вадим Константинович вспомнил «умного лейтенанта» из Гремихи и пригласил его на приём. Вместе с Курышевым, дабы тот не робел перед большим начальством, Ткачев направил в Североморск, столицу Северного флота и «Хулигана Сазанского».
Адмирал Коробов встретил их тепло, подвел Курышева к карте Атлантики.
- Объясни, лейтенант, почему они берут нас на таких дистанциях, а мы их нет?
Курышев четко изложил техническую суть проблемы.
- И что нам делать?
- А делать надо то-то и то-то…- Уверенно излагал старший лейтенант то, что было давно уже продумано и отчасти просчитано.
Тогда первый заместитель командующего флотом адмирал Коробов позвонил командиру 4-й эскадры контр-адмиралу Василию Парамонову и дал сначала устный, а потом и письменный секретный приказ: старшего лейтенанта Курышева освободить от всех вахт и служб, дабы тот «чертил свои иероглифы», то есть занимался наукой.
Курышева поселили в помещёнии отдела разведки эскадры (верхний этаж казармы «Помни войну!»). Выделили ему стол и стул. Назначили куратора - разведчика капитана 3 ранга Виктора Михайловича Хламкова.
Тем временем адмирал Коробов доложил о работах Курышева в Москву - первому заместителю Главнокомандующего ВМФ СССР адмиралу флота Николаю Ивановичу Смирнову. Тот распорядился отдать расчеты лейтенанта на экспертизу в профильный НИИ. Что и было исполнено без промедления.
И тут ведомственная «наука» обиделась. Восемнадцать титулованых мужей науки подписали разгромный отзыв, где отмечалось, что «метод Курышева не только не повысит дальность обнаружения, но и уменьшит ее на 30%». Резюме - надо бы наказать нахального лейтенанта.
И предстал Курышев на ковре перед начальником политотдела эскадры Ткачевым.
- Вот приказали тебя наказать. - Грустно вздохнул Василий Павлович. - Что делать будем? Ладно, не вешай носа, что-нибудь придумаем…
Неизвестно, успело или нет исполнительное начальство занести в служебную карточку старшего лейтенанта Курышева строгий выговор. Известно другое - адмирал Коробов, моряк от Бога и Герой Советского Союза - взял Курышева под свою личную защиту и снова позвонил в Москву адмиралу флота Смирнову. Тому тоже стало жаль «нахального» лейтенанта, и Николай Иванович принял соломоново решение: пусть Курышев соберет свой аппарат и докажет на практике эффективность своих расчетов. А там видно будет - наказывать его или награждать.
Разговор с высоким начальством состоялся по «вертушке» в присутствии старшего лейтенанта Курышева.
- Ты все понял? - Спросил его Коробов. - Что тебе нужно!
Курышев назвал необходимые ему приборы и материалы.
Адмирал выдал ему 400 рублей на командировочные расходы и отправил по Советскому Союзу с рекомендательными письмами от военного совета Краснознаменного Северного Флота.
- С Богом, лейтенант! Победишь, докажешь, сделаешь - флот тебе памятник поставит. При жизни. Только сделай - не ради диссертации, ради дела. И держи все это в секрете…
И Курышев отправился в долгий путь в сопровождении трех специалистов-акустиков В.М. Хламкова, А.М. Сумачёва и Ю.В. Буковского…
На Лубянке бар «Кукушка»…
Мы сидим с героем этих строк в прокуренном баре «Кукушка» на Лубянке, беседуем, косо поглядывая на двух типов за соседним столиком, которые внимательно прислушиваются к нашему разговору. Ну, да пусть слушают, хотя речь идет о некогда суперсекретных вещах.
- Я проехал весь Союз от Риги до Новосибирска. - Рассказывал Курышев. - Встречался с академиками Колмогоровым и Глушковым, со специалистами в области цифровых технологий. Практика флотской гидроакустики теперь дополнилась математической теорией вероятности.
Академик Виктор Михайлович Глушков направил меня во Львов, где уже собрали первый отечественный малогабаритный цифровой анализатор спектра шумов - «БПР-214».
Адмирал Коробов дал мне семь рекомендательных писем на предъявителя с просьбой оказывать мне максимальное содействие. Письма с такой солидной подписью безотказно действовали.
В подмосковном Зеленограде с закрытой выставки мы получили, благодаря усилиям адмирала флота Смирнова один из первых наших малогабаритных компьютеров.
Вскоре из двух первых цифровых анализаторов, созданных в СССР, оба уже были в Полярном, в неприметном домике возле нижнего КПП.
Начальник управления боевой подготовки ВМФ СССР адмирал Григорий Алексеевич Бондаренко всеми правдами и неправдами добывал и переправлял новейшее оборудование в Полярный. Надеялся, что именно там, работа по острейшей флотской теме, получит наибольшую скрытность от американской разведки, которая, разумеется, не оставляла без внимания закрытые военные НИИ. Какому Джеймс Бонду придет в голову выслеживать никому неизвестного старлея в его задрипанном сарае, гордо именованным «лабораторией шумности».
Быть может по тем же соображениям адмирал Г.Бондаренко инкогнито (минуя командира эскадры контр-адмирала В.Ларионова) наведывался в курышевскую «лабораторию шумности» без лишнего шума.
- Необходимо было наладить сопряжение цифрового анализатора с портативной ЭВМ, то есть персональным компьютером. - Рассказывал Курышев, настороженно поглядывая на наших задумчивых соседей. - У меня это получилось.
И тут первая стычка с РТУ - радиотехническим управлением ВМФ СССР. Дело в том, что академик Глушков получил ту же задачу, что и я. Но у него что-то там не заладилось. Потребовались немалые деньги на проведение работ в АН СССР. Суть скандала: академия наук делает за 200 тысяч рублей то, что лейтенант Курышев делает для флота бесплатно.
Зам Главкома Смирнов вызвал адмирала Коробова и старшего лейтенанта Курышева в Москву (должно быть ни один лейтенант ещё не переступал порога столь высокого кабинета) пригласил начальника РТУ ВМФ, контр-адмирала имярек. Тот стал было защищать честь мундира, ссылаться на письмо академиков и постановление ЦК КПСС, но Смирнов его резко оборвал:
- Можешь засунуть все это себе в ж…! Ты, п…, понял, что надо делать!
- Так точно!
- А теперь катись, п…, отсюда!
Отныне адмирал флота Смирнов взял всю ответственность за научно-практическую деятельность Курышева лично на себя.
Главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР Адмирал Флота Советского Союза С.Г. Горшков тоже благословил «умного лейтенанта»: «Коли Курышев уверен, пусть работает…» И подписал секретную директиву.
Воистину, действовать приходилось по принципу - нам не ждать милостей от науки, подводник, помоги себе сам!
«Супостат засуетился!…» или триумф «умного лейтенанта»
Итак, была создана первая приставка «Рица». Ее поставили на полярнинскую подводную лодку Б-443, которой командовал капитан 2 ранга Чуканцов. Чуть позже в декабре 1985 года командир Б-517 капитан 2 ранга Юрий Могильников вышел на официальные испытания «Рицы». Вместе с ним вышла и комиссия из Москвы - самые офицеры из спецНИИ, которые подписали когда-то разгромный отзыв на работу Курышева.
- Койки заправили по белому. Питание по первому разряду. - Рассказывает Курышев. - Вышли мы в Баренцево море. Работали с атомоходом и дизельной подлодкой. По атомоходу - дистанция обнаружения составила 315 кабельтовых, по дизельной лодке - 147, что в пять раз перекрывала стандартные нормативы.
И тут полный триумф! Причем совершенно неожиданный. Когда Могильников отдал приказание всплывать на зарядку аккумуляторной батареи, «Рица» вдруг выдала пеленг на…американскую атомную подводную лодка, которая следила за нашим атомным подводным крейсером.
О том, как это было я узнал из первых уст - от самого Юрия Могильникова. Мы знакомы с ним лет тридцать - ещё со времен первой встречи на боевой службе в египетской Александрии. Человек прямой и бескомпромиссный, Могильников никогда не кривил душой, как не кривил он, рассказывая и об этом эпизоде:
- Я взял ее с дистанции почти в 400 кабельтовых! - Он и сейчас ещё не может спокойно вспоминать тот давний эпизод. - «Американка» шла в кормовом секторе нашей «Азухи» на расстоянии пяти-семи кабельтовых, то сокращая, то увеличивая дистанцию. Уверенный шумопеленг мы взяли на дистанции 40-50 кабельтовых. Супостат почувствовал слежение засуетился и зашарахался. Я доложил командующему флотом, выдал координаты цели - «шапка»-«добро». Все, берите её!
Комфлота выслал противолодочный самолёт, обвеховали американскую лодку буями. Контакт подтвержден… Я сам обалдел от той дистанции, на которой мы её взяли! Когда в Москву ушли наши кальки, никто не верил. Но я же сам бывший РТС-овец! ВВМУРЭ кончал. Я же сам это всё видел! Однако московская наука была глуха. То ли тогда уже подыгрывали штатникам. Не хотели, чтобы мы брали америкосов на такой дистанции. А чем ещё это объяснить? Полный ноль интереса!
Зато к нам тут же приехал адмирал Волобуев, начальник ПЛО - управления противолодочной обороны ВМФ. Изучал, расспрашивал… Всё подтвердилось. Мне потом орден дали - «Красную Звезду». В штабах тоже орденов наполучали…
Виктор Курышев:
- Наутро мы получили телеграмму от командующего Северным флотом адмирала флота Ивана Матвеевича Капитанца: «Поздравляю командира и экипаж с обнаружением ПЛА. Контакт подтвержден самолетами ПЛО и двумя эсминцами».
И все мои враги от официальной науки, находившиеся на борту могильниковской подводной лодки, вынуждены были подписать акт о беспрецедентной дистанции обнаружения!
Да, это была победа! Которую, однако, РТУ ВМФ не спешило признавать: как это так - без участия науки, какой-то старлей…
Тем не менее, адмирал флота Н.Смирнов дает директиву: внедрить 100 комплектов «Рицы» на атомных подводных лодках.
К тому времени адмиралы Г.Бондаренко и Е.Волобуев задумали операцию «Атрина», активно поддержанную новым главнокомандующим ВМФ СССР адмиралом флота Владимиром Чернавиным. В 1985 году советские подводные силы провели операцию «Апорт» в районе Ньюфаундленда. Но не очень удачно. Теперь решили оснастить подводные лодки приставками «Рица».
- Но у меня нет столько комплектущих элементов! - Заявил Курышев.
Тогда адмирал флота И. Капитанец, к тому времени член ЦК КПСС, убедил члена политбюро ЦК КПСС Л.Зайкова напрячь нашу электронную промышленность.
К лету 1986 года на Северном флоте уже было пять чудо-приставок. Их собирали в Полярном, в хибаре на берегу Екатерининской гавани рядом с причалами подводных лодок.
Когда адмиралы Бондаренко и Волобуев, начальники управлений главкомата ВМФ, минуя командира эскадры Ларионова, пришли в «лабораторию шумности» к капитан-лейтенанту Курышеву и спросили его, какую дистанцию может гарантировать его «Рица», тот ответил:
- Сто миль.
Не поверили. Показал расчёты…Потом Бондаренко хлопнул его по плечу:
- Ты, урод, где ж ты раньше-то был? У тебя коньяк есть?
Добыли бутылку коньяка и выпили за успех будущей операции. В катер комфлота садились с песнями…
* * *
В секретных документах эта операция носила кодовое название «Атрина» - абсолютно искусственный термин, придуманный так, чтоб даже смысловой оттенок слова не выдал суть дела. Тем не менее мне кажется, что автор этого «петушиного слова» сознательно, а скорее подсознательно ввел в него первый слог чудо-прибора «Рица».
Операция «Атрина» была настолько секретной, что о ней не знали даже «особые отделы», представляющие на флоте КГБ. Атомарины из Западной Лицы поодиночке заходили сначала в Североморск, там на них ставили «Рицу» и после этого они уходили в океан.
«Рица» позволяла контролировать предельную дистанцию между подводными лодками в завесе. Таким образом все пять лодок, участвовавшие в операции «Атрина» могли образовать «гребенку» для прочесывания Атлантики длинной в 500 миль! А главное, что американские противолодочники, не веря в такую дистанцию между русскими подлодками, безрезультатно бы искало их по старым схемам построения в завесу! Так оно потом и вышло.
В чем состоял смысл «Атрины»? Спустя годы и годы об этом поведал тогдашний Главнокомандующий ВМФ СССР адмирал флота Владимир Чернавин:
- Дело в том, что американцы привыкли, что наши подводные крейсера выдвигаются в районы боевой службы - Северную Атлантику - по одному и тому же направлению с небольшими отклонениями: либо между Фарерскими и Шетландскими островами, либо в пролив между Исландией и Гренландией. Так вот за годы наших многих боевых служб противолодочные силы НАТО научились перехватывать советские подводные лодки именно на этом главном маршруте развертывания. Надо было слегка проучить зазнавшегося «вероятного противника» и показать, что при необходимости мы можем стать «неуловимыми мстителями», то есть действовать достаточно скрытно для нанесения ответного удара, «удара возмездия».
Капитан-лейтенант запаса В. Курышев:
- Была и ещё одна важная причина, по которой дивизия атомоходов направлялась в Атлантику. К тому времени американские ПЛАРБы, вооруженные баллистическими ракетами системы «Трайдент» перестали выходить в Атлантику. С увеличением дальности полета ракет их стартовые позиции сдвинули поближе к берегам США. Они могли наносить удары по СССР даже из глубин Мексиканского залива. Надо было разведать позиционные районы «Трайдентов». И приставка «Рица» как нельзя лучше подходила для этой цели.
Выбор Главнокомандующего ВМФ СССР адмирала флота В. Чернавина пал на 33-ю противолодочную дивизию атомных подводных лодок Северного флота, оснащенную к тому времени наиболее современными кораблями и укомплектованную опытными офицерами-подводниками, а главное - приставками «Рица».
Адмирал флота В.Н. ЧЕРНАВИН:
- Итак, пять многоцелевых атомных подводных лодок, пять командиров, пять экипажей должны были быстро и скрытно подготовиться к небывалому совместному плаванию в Западном полушарии планеты. Чтобы оно и в самом деле стало неприятным сюрпризом нашим недругам, чтобы скрыть смысл операции от всех видов натовской разведки (а мы - я имею в виду подводные атомные силы Северного флота - находились в эпицентре внимания всех мыслимых и немыслимых разведывательных средств начиная от древней как мир агентурной сети и кончая спутниками-шпионами), в 33-й дивизии было проведено мощное легендирование. Даже командиры лодок только в самый последний момент узнали, куда и зачем выходят их корабли.
Вместе с атомными подводными лодками в операции должны были участвовать два надводных корабля с гибкими буксируемыми антеннами типа «Колгуев» и дивизия морской авиации. Причем планировалось, что самолёты будут взлетать не только с аэродромов Кольского полуострова и центра России, но и с аэродромов Кубы.
В начале марта 1987 года из Западной Лицы вышла первая подводная лодка будущей завесы. Через условленное время от причала оторвалась вторая, затем третья, четвертая, пятая… Операция«Атрина» началась…
Надо сказать, что атомоходы уходят на боевую службу обычно в одиночку. Реже - парами. Впервые за всю историю нашего подводного плавания в океан уходила целая дивизия атомных подводных лодок: К- 299 (командир капитан 1 ранга Клюев), К-244 (командир капитан 2 ранга Аликов), К-298 (командир капитан 2 ранга Попков), К-255(командир капитан 2 ранга Муратов) и К-524, которой командовал капитан 2 ранга Смелков. Возглавлял отряд контр-адмирал Анатолий Шевченко.
За «уголок» - как называют североморцы Скандинавский полуостров - дивизия выдвигалась обычным путём. Поэтому вероятный противник, для которого, конечно же, исчезновение из Западной Лицы пяти «единичек» не осталось тайной, поначалу не очень обеспокоился. Идут себе нахоженной, а значит, и хорошо отслеженной тропой - и ладно. Аналитики из Пентагона могли даже предсказать, куда - в какой район Атлантики - идут русские, полагаясь на старые шаблоны. Но в тот раз они здорово ошиблись.
В условленный день, в назначенный час атомные подводные крейсера дружно повернули и исчезли в глубинах Атлантики. Так из походной колонны - довольно растянутой во времени и в пространстве - образовалась завеса, быстро смещающаяся на запад.
Весьма обеспокоенные тем, что дивизия атомных подводных крейсеров СССР движется к берегам Америки с неизвестными целями, движется скрытно и бесконтрольно, Пентагон бросил на поиск завесы десятки патрульных самолетов, мощные противолодочные силы.
Много позже командиры докладывали мне, что порой невозможно было подвсплыть на сеанс связи или поднять шахту РКП (работа компрессора под водой) для подбивки воздуха в баллоны высокого давления. Это была самая настоящая охота с применением всех средств поиска и обнаружения подводных лодок. Работали радиопеленгаторы и радары, гидролокаторы надводных кораблей прощупывали ультразвуковыми лучами глубины Атлантики.
Самолеты базовой и палубной патрульной авиации кружили над океаном круглосуточно, выставляя барьеры радиогидроакустических буев, используя во всех режимах бортовую поисковую аппаратуру: магнитометры, теплопеленгаторы, индикаторы биоследа… Работали гидрофоны системы СОСУС, размещённые на поднятиях океанического ложа, и космические средства разведки. Но проходили сутки, вторые, третьи, а исчезнувшая дивизия атомоходов не отмечалась ни на каких экранах и дисплеях. В течение восьми суток наши корабли были практически недосягаемы для американских противолодочных сил. Они вошли в Саргассово море - в пресловутый Бермудский треугольник, где год назад погибла наша атомная ракетная лодка К-219, и, не доходя несколько десятков миль до британской военно-морской базы Гамильтон (на ней, кстати говоря, с 1940 года базируются и американские корабли и самолёты) круто изменили курс.
Вскоре начальник разведки ВМФ доложил мне, что из Норфолка вышли на поиск отряда Шевченко шесть атомных подводных лодок. Это не считая тех, которые уже находились на обычном боевом патрулировании в Атлантике. В противодействие нам были брошены три эскадрильи противолодочных самолётов, три корабельные поисково-ударные группы, причем одна из них английская во главе с крейсером типа «Инвенсибл», три корабля дальней гидроакустической разведки. Американские моряки не совсем верно классифицировали наши подводные лодки, определив их как чисто ракетные, - дивизия действовала в смешанном составе. Президенту США Рейгану доложили: русские подводные ракетоносцы находятся в опасной близости от берегов Америки. Вот почему против советских подводников направили столь крупные поисково-ударные силы. Они преследовали отряд капитана 1 ранга А. Шевченко почти на всем обратном пути и прекратили работ) только в Норвежском море.
Чтобы оторваться от этой армады, прикрыться от ее средств активного поиска, я разрешил применять командирам приборы гидроакустического противодействия, которыми снабжены подводные лодки на случай реальных боевых действий. Они выстреливали имитаторы шумов атомохода, сбивая преследователей с истинного курса. Использовались и ЛДЦ - ложно-дезинформационные цели, маскирующие маневренные действия подводных крейсеров, а также другие уловки.
В такой вот обстановке детище Курышева - приставка «Рица» - и приняло боевое крещение.
День 11 апреля 1987 года - может, по праву считаться праздником советской акустики, днем гидроакустического реванша. Именно в тот день мы встали вровень с американцами в области гидроакустических технологий. И вот почему.
11 апреля атомная подводная лодка под командованием капитана 2 ранга Попкова шла в глубинах Атлантики. Попков собирался прилечь в своей каюте после затянувшейся командирской вахты, но в этот момент оператор «Рицы» мичман Шильдяев доложил о цели, взятой приставкой на запредельной дальности. С Попкова мгновенно слетел сон. Веря в эффект «Рицы» командир 8 (!) часов шел по «виртуальному» пеленгу пока не вышел на акустический контакт с американским подводным ракетоносцем. Взял его за 40 миль и вел слежение за ним в течении 11 часов.
А Курышев ничего об этом не знал. Его перевели из Полярного (возможно подальше от лишних глаз) в Архангельск, преподавателем в школу младших специалистов ВМФ. Начальник школы был очень удивлен, когда в адрес капитан-лейтенанта Курышева пришла поздравительная телеграмма от адмирала флота И.Капитанца.
А дальше судьба «Рицы» была печальной. В 1988 году умер адмирал Г.Бондаренко. Затем ушел из жизни адмирал В.Коробов. Адмирал флота И.Капитанец перевелся в Москву, став заместителем главкома. Перестройка. Гласность. Ускорение…
С большим трудом старшему лейтенанту Курышеву удалось получить очередное воинское звание. Командир бригады подводных лодок капитан 1 ранга Геннадий Сучков, который тоже как мог покровительствовал «умному лейтенанту» Курышеву, назначил его на месяц командиром БЧ-3 - минно-торпедной боевой части, чтобы тот смог получить четвертую звездочку на погоны.
А потом грянуло ГКЧП! Тут и вовсе началось флотокрушение. Новый главком ВМФ адмирал Громов приказал закрыть работы по теме «Рица». А новый командующий Северным флотом адмирал Олег Ерофеев пошел ещё дальше - отдал капитан-лейтенанта Курышева под суд за «разбазаривание государственных средств в особо крупных размерах». В советские времена это была «расстрельная» статья. С большим трудом с Курышева сняли обвинение, но предложили уволиться в запас. В 1991 он ушел с флота в чине капитан-лейтенанта.
Жизнь пришлось начинать заново. Курышев не сразу, но все же нашел он себя в частном бизнесе. Лесковский Левша тоже не дождался признания. Нет в своем отечестве ни пророков, ни изобретателей… Вот только в Англии ружья кирпичом как не чистили, так и не чистят…
- А мои «Рицы» были использованы на сорока боевых службах. - С гордостью сообщил Курышев, принимая из рук официанта очередную кружку пива. И тут наши странные соседи, двое мужчин в штатском, пересели за наш столик.
- Ребята, - сказал тот, кто постарше, - я так понимаю, что вы бывшие подводники? Разрешите представиться - капитан 1 ранга Александр Дмитриевич Комаров, бывший командир камчатского ракетно-ядерного исполина.
Вот ведь какие люди заглядывают в бар «Кукушка»! Поговорили, конечно же, нашли общих знакомых и на прощание сфотографировались вместе с автором легендарной «Рицы» Виктором Курышевым. На память и для истории… Она дама строгая и справедливая - всем воздаст по заслугам.
Вот те, кто верил в изобретение «умного лейтенанта» и всячески ему помогал:
Адмирал флота И.М. Капитанец, адмиралы В.К.Коробов, Г.А.Бондаренко, Г. А.Сучков, вице-адмиралы А. И.Шевченко и В.И. Панин, контр-адмиралы В.П.Парамонов, В. П. Ларионов, В.Д. Ямков, В.ПТкачев, командиры подводных лодок капитаны 1 ранга Е.П.Сазанский и Ю.А.Могильников, С.А.Клеймихин.

В.К.Грабарь."Пароль семнадцать".

Кстати, сейчас, наверное, не всем известно, что радио можно слушать без репродуктора, если плотно прижаться друг к другу ушами и, взяв в руки по гвоздю, подключиться к радиорозетке. А в кабинете физики под руководством Гели Самуиловны ребята занимались серьезно. К концу обучения в училище Витя Хламков и Аркаша Моисеев уже собирали вполне серьёзные радиоприемники, которые они тайно слушали после отбоя...

Вскоре нашим преподавателем стал старший лейтенант Василий Иванович Шатохин, он только что (в 1958) окончил Институт физической культуры и спорта им. В. И. Ленина. Он вел секцию гимнастики. С его приходом все пошли в гимнастику. Отличительной особенностью Шатохина было произношение команды «Смирно» - сначала долго сипела буква «С», а затем через небольшой интервал остальная часть слова: «мирно». С Шатохиным связан один забавный случай, произошедший во время подготовки к параду. Жили мы тогда в казарме на Силикатном проезде в Москве. Однажды он  дежурил по казарме, сидел на первом этаже за столом дежурного и пел какую-то песню, а перед этим, сделав объявление по трансляции, забыл ее выключить.  Василий Иванович очень серьезно занимался вокалом, и теперь его хорошо поставленный голос разносился по всему корпусу. Дневальному по роте В. Хламкову и его подсменному А. Моисееву это песнопение надоело, и наши, тогда еще начинающие радиолюбители стали искать способ, как это песнопение остановить. Витя снял со стены динамик и крикнул в него: «Васька, прекрати!» - и тут же щелкнул тумблер, и пение прекратилось. «Так мы на практике убедились в возможностях «обратной связи» - сделал для себя вывод юный радиолюбитель Аркадий Моисеев...

Придумывание прозвищ – это еще одна отрасль нахимовского словотворчества. Не всегда они были безобидны, поэтому мы не будем вникать в детали этого явления, в котором, безусловно, есть свои пока еще не раскрытые закономерности. Лишь некоторые прозвища является единожды данным. Большинство живут своей жизнью: уточняются, наполняются смыслом, затем отрываются от первоначального значения и, истощившись, трансформируется. К прозвищам относятся легко. Возможно, отдаленным эхом этого легкого отношения к своему прозванию является тот факт, что трое наших товарищей уже в зрелые годы поменяли и свои фамилии. Поросятников стал Невельским, Стражмейстер – Разговоровым, Хламков – Лариным. Разумеется, у каждого были на то свои причины. Но мы их по-прежнему знаем под фамилиями, данными им родителями...

По-прежнему активно готовились члены сборной по плаванию. Аносов и Московенко получили 3 взрослый разряд на дистанции 100 м. Добавился еще один вид - подводное плавание. Им занимались Поросятников и Хламков, у них дистанция была ровна 500 м...

В январе нашим командиром роты был назначен В.М. Румянцев. Однажды, завзятые прикольщики - Моисеев и Хламков – спрашивают его: «Товарищ капитан-лейтенант, а у кого чин больше – у Вас или у мичмана Хомякова?» - «Конечно у меня!» - не почувствовав подвоха, отвечает тот. Шутка была довольно тонкой. У Виталия Михайловича был массивный подбородок. А эта часть лица по-английски пишется – chin, а по-русски читается – чин. Естественно, что это слово стало его кликухой. Виталий Михайлович был по-партийному прям, и такие шутки были вне его понимания. Он, будучи еще офицером-воспитателем, постоянно вел записи в каких-то тетрадочках. Тогда он учился в педагогическом институте, и мы думали, что он таким способом собирает материал для диплома, и мы для него - лишь подопытные. Но вот он уже закончил учебу, а записывать не перестал – теперь, наверное, копил материал на кандидатскую. В последствии он стал преподавателем, но, говорят, особого признания не стяжал...

Будущим  «ввмурэшникам» нервы помотали изрядно, особенно тем, кто шел на факультет автоматизации. Чтобы попасть в ВВМУРЭ, предстояло трижды побывать в кабинете начальника ЛНУ. Сначала их было 18. После первого посещения осталось 9. Это были: Хламков, Моисеев, Дудник, Градосельский, Задворнов, Московенко,  Вадим Иванов и Крылов.