В.К.Грабарь."Пароль семнадцать". 

Когда многие уже сдавали экзамены, и состоялись первые зачисления,  привёз братьев-близнецов Козловских на собственном автомобиле их отец, полковник интендантской службы, начальник продовольственного отдела Балтийского флота.  Было это 28 августа...

Уже по тому, как ребята были одеты, было видно, что жили они в семьях разного достатка и воспитывались в неравных условиях.  Леша Мирошин, например, выделялся своей неимоверной клетчатой кепкой. Братья Козловские носили аккуратные прибалтийские школьные фуражечки, вызывавшие у нас смех. Впрочем, усмешек над собой они терпели не долго, первые наши драки начались тогда же и имели одну цель – сравняться! ...

В конце 50-х – начале 60-х годов эта игра уже не была столь массовой, и правил игры было трудно отыскать, а их свободная трактовка у нас сначала приводила к потасовке: у сильного всегда…  Но в дальнейшем, перед игрой мы договаривались о некоторых правилах. Например: бить подставку или нет; можно ли играть двух шаров, если между ними шар не проходит; можно ли при ударе отрывать ноги от пола и т.д. Часто возникал вопрос и о выигрыше.  Каков он будет? На деньги никогда не играли, не было принято, да и, откуда они?  А вот на щелбаны или компот – это, будьте любезны, завсегда «могём».

Но у братьев Козловских никакие правила не действовали. Они не пропускали случая, чтобы не подраться между собой или не напакостить один другому. И однажды в пылу схватки Марк, вдруг, схватил бильярдный шар и запустил им в Лёньку. Тот вовремя пригнулся, но шар попал в стену, отвалив от неё кусок штукатурки, и раскололся пополам. Мы с изумлением обнаружили, что он был сделан не из кости, а из какого-то прессованного материала. Случай был не единственный, шары приходили в негодность или терялись, а сукно стола имело тенденцию рваться, и настал момент, когда бильярд из ротного коридора убрали насовсем. Так что поиграть на нём нам довелось не более двух лет. Но навык остался. И в дальнейшем это помогало нам разгонять холостяцкую скуку в закрытых гарнизонах...

Особенно мы не терпели ребят с претензией в манерах. Эдаких «аглицких снобов». Этикету нас специально никто не обучал, и в нашем тогдашнем, детском понимании морской офицер – это несколько грубоватый по причине суровости моря, ладно сбитый атлет. А манерные, жеманные ребята – не мужчины вовсе. И, если такие появлялись, то возникало желание привести их в общий со всеми меридиан.

Первым этапом перевоспитания «сноба» было истребление у него чувства брезгливости. Для этого достаточно было опустить палец в его кружку, и при этом грустно доложить всему столу: «А компот-то сегодня тёплый!». Брезгливый мальчик после этого естественно свой компот уже не пил, на радость соседям. Так продолжалось до тех пор, пока он не переставал обращать внимание на фокусы соседей. Он становился таким же, как и мы все. Моряк – не барышня, в обморок не упадет! Братья Козловские могли вылить компот один другому на голову, и – ничего! ...

В старших классах уроки рисования сменились на уроки черчения.  Но методика преподавания осталась та же. Его лозунг: «Черчение – мать учения!» стал паролем для входа в кабинет. История сохранила один факт: в декабре 1962 года Козловский Леонид жег в классе бумагу «в пустотелой детали для черчения». Леня за это был лишен права выезда к родителям в отпуск на зимние каникулы. Кроме того, что наказание было слишком жестоким, этот факт прямо указывает на то, что в 9-м классе мы занимались машиностроительным черчением. А по «начерталке» наиболее продвинутые ребята чертили тушью композицию из семи, а то и больше, геометрических фигур (в школе это обычно 2 – 3 фигуры).  Чертили целый год, и не все успевали закончить. Но Тимофеичу это и не надо. Он мог и уже готовый чертеж перечеркнуть плакатным пером или вовсе вылись на него тушь, а затем заставить срезать все пятно. Тимофеч поощрял чудачества. Очень ценились чертежи, выполненные плакатным пером, или вычерченные на газетной бумаге. А сделать это не просто. В черчении нахимовцы были виртуозами...

В праздники приезжали в гости пионеры из соседних лагерей, которых в округе было достаточно. Жгли пионерские костры: «Взвейтесь кострами синие ночи. Мы - пионеры, дети рабочих».  Дружеская встреча по футболу – на десерт. Теперь у нас была очень сильная футбольная команда, и поддержка трибун многого стоила. Мы довольно часто одерживали победы. Особенно хорош был наш вратарь Володя Ерошкин – прыгучий, как блоха, и бесстрашный, как лев (аки пардус). На левом краю – Женя Смирнов, Лёня Козловский и Миша Московенко. Центрфорвард таранного типа – Саша Алёхин с очень сильным ударом. Справа – Слава Калашников, Миша Заслонкин и Саша Бабиков...

В 9-м классе, о котором собственно и идет сейчас речь,  рота участвовала в парадах дважды. В ноябрьском параде 1962 года и майском 1963-го. Мы уже составляли костяк парадного батальона. К этому времени ребята заметно подросли. Все в разной степени, но даже те, кто не мог похвастаться ростом, продвинулись на одну две шеренги вперёд, их рост – 1 м 66 см. Значительно подросли братья Козловские, Задворнов, Назаренко, Монахов, теперь они стояли в середине строя...

Во «Фрунзе» окончили училище по специальности «Штурманская ВМФ»: Берзин, Калашников, Голубев, В. В. Иванов, М. Козловский, Петров, Комаров, Писарев. Окончили училище по специальности «Гидрография»: Александрович, Аносов, Горелик, Грабарь, Л. Козловский, Смирнов Е., Смирнов В., Строгов, Федоров...

Два курса ВИИЯ заочно окончил Леня Козловский. Лене очень хотелось попасть за границу. В конце концов, он туда попал. Он преподавал навигацию в Киевском политическом училище, как вдруг граница простерлась перед ним. Так Леня навечно остался за границей. К слову, там же на Украине остались и Саша Дудник и Валера Александрович...

На Тихом океане в близкие по назначению ракетным базам части попали служить гидрографы: Строгов, Грабарь и Л. Козловский. В береговых частях ТОФ также служили Титов, Монахов и Дудник. А на корабли попали только Овчинников и В.Н. Иванов...

А трое бывших гидрографов: Грабарь, Строгов и Л. Козловский попали в войсковые части, которые, как оказалось, были связанны с эксплуатацией оружия, и им пришлось осваивать новую специальность. Леня попал в поселок Бечевинка, куда только раз в неделю ходил буксир из Петропавловска-Камчатского. Лене было не до встреч.