СВВМИУ.ru :: Книга Памяти.

РАПЛ К-431 пр.675. ТОФ
10 августа 1985 года.
Тепловой взрыв реактора на СРЗ-30, бухта Чажма.
Винник Сергей Григорьевич — лейтенант-инженер, инженер лаборатории физических пусков БТБ, выпускник 1983 года.

Мартиролог подводных катастроф, 10 августа 1985 г К-431.                                     

В апреле 1985 г. резервный 298-й экипаж дивизии подводных ракетоносцев ТОФ, базировавшихся на залив Владимира, принял К-431. Это была одна из серийных, хорошо освоенных ПЛ, переданных флоту еще в 1961-1967 гг. Построили ее по пр.675 под тактическим номером К-31, но позже наименование сменили. В очередном заводском ремонте модернизировали по пр.675К. Она несла восемь ПУ КР и имела два реактора на тепловых нейтронах типа ВМА мощностью по 72 МВт.

Экипажу капитана 2 ранга Л.В. Федчика предстояло отработать полный курс задач боевой подготовки АПЛ. Для этого необходимо было заменить отработанное топливо ядерных реакторов. К-431 перешла с места постоянного базирования в б. Чажма и встала в СРЗ-30 во временное подчинение командира дивизиона ремонтирующихся кораблей капитана 1 ранга Лопатина.

Перегрузкой зоны занималась береговая техническая база капитана 1 ранга Чайковского. Его специалисты проверили состояние атомохода и составили акт о готовности к перегрузке. С подписанием акта они стали отвечать за "физическую" безопасность проводимых работ.

Для предотвращения случайностей на лодке провели целый комплекс мер. Над реакторным отсеком сняли часть надстройки и вырезали съемный лист прочного корпуса. На освободившееся место установили домик из алюминиевых сплавов с официальным названием "Зима" — комплекс предотвращал попадание осадков в отсек и сохранял температурный режим. Для ограничения подходов к домику на верхней палубе по всей ширине корпуса установили двухметровое металлическое ограждение. VI отсек загерметизировали, входные люки со стороны смежных отсеков опечатали. В реакторный отсек можно было попасть только с судна - перегрузчика. Вход постоянно контролировался и был строго ограничен.

К-431 встала на заводском пирсе №4 левым бортом третьим корпусом к ПКДС (плавающему контрольно-дозиметрическому судну) и АПЛ К-42 «Ростовский комсомолец» пр.627А. Четвертым корпусом по Пр.Б к ней поставили несамоходную плавучую техническую базу ПТБ-16 пр.326М с открытым наименованием "Плавмастерская ПМ-133", на которую возлагалась перегрузка. Ее перевели из Большого Камня на место выведенной в ремонт чажминской ПМ-80.

Технологический процесс по перегрузке ядерного топлива сложный, требует четкой организации и жесткого контроля за ядерной безопасностью.

Крышка реактора представляет собой полутораметровый в диаметре цилиндр высотой в человеческий рост. От длительной работы красномедная прокладка между крышкой и корпусом "прикипает" за счет диффузии разнородных металлов, поэтому крышку от корпуса отрывают гидроподрывателями. Для этого выгружают стержни компенсирующей решетки и аварийной защиты, монтируют установку сухого подрыва, закрепляют компенсирующие решетки стопором, крышку захватывают четырехроговой траверсой и поэтапно, с выдержкой времени по установленной программе поднимают, не допуская малейших перекосов. Взамен снятой крышки устанавливают биологическую защиту.

Отработанные тепловыделяющие элементы (ТВЭЛ) в количестве 180 шт. демонтируют специальным устройством и отправляют в отсек ПТБ, где они хранятся под слоем воды. Место посадки в реакторе калибруют, промывают бидистиллатом. В подготовленные ячейки вставляют новые ТВЭЛ, которые закрепляют аргоновой сваркой. Крышку реактора устанавливают с новой красномедной прокладкой. Для создания герметичности ее прижимают к корпусу нажимным фланцем, обтягивая гайки на шпильках гайковертами под давлением до 240 кг/см2. Герметичность стыковки проверяют гидравлическим давлением 250 атм и делают выдержку на утечку в течении суток.

На период сборки устанавливают нештатные стержни компенсирующей решетки и аварийной защиты, которые после испытаний заменяют рабочими.

На операцию по замене зон двух водоводяных реакторов атомоходу пр.675 отводится 45 суток. Обычно в этот срок не укладываются. К-431 не была исключением.

Стояло короткое приморское лето. Экипажу лодки впереди предстояло напряженное плавание, поэтому многие гуляли в отпусках, в т.ч. и командир корабля капитан 2 ранга Л.В. Федчик. Командовал кораблем его старпом. За командира БЧ-5 капитана 2 ранга И.П. Еремина оставался командир 1-го дивизиона капитан 3 ранга В.А. Румянцев.

Под его руководством закончили приемку основных работ при замене зоны. Все ТВЭЛ были перегружены и начаты испытания второго реактора, но в заводе подготовленной воды хватило только на создание давления до 50 кг/см2. Воду отдали на соседний пирс выходящей из ремонта К-108, а испытания отложили на несколько дней.

Накануне Дня ВМФ из отпуска вернулись комдив-3 капитан 3 ранга А.П.Дедушкин и помощник зам. командира дивизии по ЭМС по спецэнергоустановкам капитан 2 ранга В.А. Целуйко. Начальник ЭМС капитан 1 ранга П.Л.Смирнов распорядился, чтобы они не задерживались в штабе и ехали в Чажму на смену капитану 3 ранга Румянцеву.

Игорь Еремин, Владимир Румянцев и Виктор Целуйко вместе в 1971 г. заканчивали один класс севастопольского ВМУ в "Голландии". Анатолий Дедушкин был на несколько лет младше выпуском. Несмотря на это, у него сложились с ними дружеские отношения, особенно с Владимиром Румянцевым. Они созвонились, и Румянцев предложил сменить его после Дня флота по той простой причине, что им обоим придется проводить праздничные дни на корабле вдали от семьи. Так и сделали.

Виктор Целуйко недавно провел отпуск в родных местах под Керчью. Из Крыма он привез бутылку марочного "Муската белого Красного Камня". В День ВМФ Виктор с четой Дедушкиных и Леной Румянцевой подняли тост за тех, кто в море. Оставшееся вино решили выпить вместе с Володей по возвращении всех из Чажмы. Потом, когда составляли акт вскрытия холостяцкой квартиры Виктора Целуйко, эта недопитая бутылка попала в опись...

В первых числах августа капитан 3 ранга Румянцев сдал обязанности командира БЧ-5 капитану 3 ранга Дедушкину и уехал в Ракушку отдыхать.

В пятницу 9 августа вышел из отпуска зам. командира по перезарядке — командир БЧ-5 ПМ-133 капитан 3 ранга В.П.Сторчак и сразу окунулся в работу.

По штатному расписанию должность старшего помощника на ПМ-133 не предусматривалась. Поэтому на Валерия Сторчака ложились обязанности по подготовке к завтрашней большой приборке и пополнению запасов пресной воды. Проблема заключалась в том, что в Чажму пресную воду завозили танкерами и подавали к потребителям по расписанию. Вечером командир плавмастерской капитан 2 ранга М.Ф.Ватралик уехал домой в п. Большой Камень.

Организационно руководитель перегрузки, его заместители и три сменных руководителя на весь период работ отдаются приказом командующего флотом. Им подчиняются плавмастерская и ПЛ в вопросах обеспечения перегрузки. Все офицеры назначаются от береговой технической базы. Руководителем перегрузки ядерного топлива на К-431 назначили капитана 3 ранга В.Б.Ткаченко.

У Вячеслава Борисовича Ткаченко шла черная полоса в жизни. Его вторая жена, недавно родившая ребенка, находилась в Белгороде. Привозить их в один поселок, где жили новой семьей бывшая жена и дочь, не хотелось, и он добивался перевода в другое место. Обещали равнозначную должность на Камчатке. По условиям выслуги "год за два" такое назначение было желательно.

Держала перегрузка на К-431. Обнаруженная негерметичность при гидравлических испытаниях стыковочного узла крышки реактора свалилась как гром среди ясного неба. На неопределенный срок удлинялись и без того затянувшиеся сроки перегрузки. Пришлось переделывать целый ряд работ по технологичес­кому процессу. Потенциально опасные операции требовали личного присутствия сменного руководителя. Как назло, он, в нарушение приказа командующего, отпустил одного сменного руководителя и их осталось двое. Работа изматывала. К тому же в последнее время нездоровилось из-за "прицепившегося" к предплечью огромного чирья, называемого в народе "сучье вымя".

В пятницу вечером капитан 3 ранга Ткаченко сошел отдыхать на берег.

В ночь с пятницы на субботу смена с береговой технической базы под руководством ст. лейтенанта В.Ганжи демонтировала нажимной фланец крышки реактора. К полуночи отдали крепящие болты и вскрыли место прилегания красномедной прокладки, которая под давлением крышки формируется по полю прижатия. Под красно-медной прокладкой обнаружили причину негерметичности: кусок электрода.

По технологии сборки начальник смены должен был лично убедиться в чистоте поля перед укладкой красномедной прокладки. Занимаясь подготовкой технических средств к следующему этапу сборки, офицер перепоручил проверку мичману. Эта небрежность в исполнении своих обязанностей, но не диверсия, породила цепь причин, приведших к катастрофе.

По инструкции при обнаружении неисправности работы приостанавливаются, собирается комиссия с привлечением представителей Технического управле­ния флота и оформляется акт. Капитан 3 ранга Сторчак вызвал на корабль руководителя перегрузки. Около двух часов ночи прибыл капитан 3 ранга Ткаченко.

Не откладывая в долгий ящик, в субботу утром собрались члены комиссии. Вместо отпускников — капитана 1 ранга Чайковского и главного инженера капитана 2 ранга Кравченко — прибыл ВРИО командира береговой технической базы капитан 3 ранга Комаров. Соединение ПЛ представляли капитан 2 ранга Целуйко и капитан 3 ранга Дедушкин. Из группы Ткаченко присутствовали начальник физических измерений капитан 3 ранга Лазарев и его подчиненный — физик лейтенант Винник. Члены комиссии вместе с двумя матросами - перегрузчиками спустились в реакторный отсек. Вскоре к ним присоединился опоздавший на смену дежурный по радиационной безопасности капитан-лейтенант Каргин.

Начальник смены капитан-лейтенант Филиппов руководил работой крана с надстройки. Капитан 3 ранга Ткаченко из-за своего недомогания остался один в посту управления перегрузкой на плавмастерской.

10 августа 1985 г. начали подъем крышки реактора. На К-431 и ПМ-133 личный состав находился на боевых постах. Не задействованные в перегрузке матросы занимались большой приборкой. В ЦП атомохода операторы ГЭУ по приборам контролировали поведение атомного реактора.

Крышку поднимали носовым краном плавмастерской. В организации работ были сделаны грубейшие нарушения ядерной безопасности. В суете команду "Атом", как это должно делаться при проведении "Операции №1", по кораблю не объявили. При монтаже устройства сухого подрыва не закрепили стопор удержания компенсирующей решетки. Установке стопора мешала кница в выгородке АПЛ. Ее надо было срезать газорезкой, но этого не сделали. Подъемное устройство, называемое за свой внешний вид "крестовиком", не отцентровали с гидроподъемниками и вместо жесткой сцепки взяли крышку стропами.

В первый раз, перед заменой старых ТВЭЛ, делали так же. Тогда все закончилось благополучно. Решетки не должны были подниматься...

Случилось то, что могло произойти. Крышку перекосило — при подъеме, когда матрос на кране включил контроллер управления, она зацепила решетку и потянула за собой ТВЭЛ. Произошел взрыв.

Взрыв был двойной. Впоследствии аналитики предположили, что с возникновением ядерной реакции тепловые нейтроны начали деление и их активность в короткий промежуток времени достигла более 1000% мощности. Не находя выхода, накопившаяся энергия с огромной силой вырвалась наружу. Крышку подбросило и ударило о прочный корпус АПЛ. Резкое возрастание температуры превратило воду в реакторе в пар. Реакция прекратилась.

С падением крышки — практически на свое место — в реакторе сконденсировалась вода. Снова возникла цепная реакция, произошел второй взрыв. Крышку выбросило наверх. Она ударилась о борт перегрузчика и упала на корпус атомохода.

Алюминиевый домик комплекса "Зима" отбросило далеко в бухту. От взрыва в реакторном отсеке возник пожар. На прочном корпусе К-431 в районе VI отсека по Пр.Б образовалась трещина длиной около полутора метров и шириной несколько десятков миллиметров. Волной огонь внутри отсека захлестнуло, а через образовавшуюся трещину реакторный отсек заполнился водой по действующую ватерлинию. Через появившиеся неплотности в кабельных трассах вода начала поступать в смежные отсеки. Лодка осталась на плаву. В надстройке бушевал огонь. Кабели питания с берега оборвало, и отсеки погрузились во тьму.

Экипаж К-431, разделенный взрывом на две части, оказался в критическом положении. В первый момент не все поняли возникшую опасность радиации, а когда поняли — не все выдержали удар судьбы встретиться лицом к лицу с ядерной смертью. Оказались и такие, кто просто сбежал с корабля. Один офицер спрятался на ПКЗ в своей каюте и там напился. Потом свое малодушие он объяснял тем, что пытался "благотворно повлиять на радиационное заражение организма" (вообще, он и ранее не отличался трезвым образом жизни). Таких впоследствии уволили со службы. Другие вступили в борьбу за жизнь корабля и свою собственную.

Капитан 3 ранга В.П.Сторчак обходил помещения плавмастерской. Время подходило к обеду. Большая приборка заканчивалась. Неудовлетворенный наведением чистоты на боевых постах, ВРИО командира принял решение, нарушающее обычный порядок: продолжить приборку в помещениях и не выво­дить "народ" на верхние палубы. Он находился в VI отсеке, когда услышал взрыв.

ПМ-133 сильно повалило на один борт, потом накренило на другой. Зазвенел звонок "Аварийной тревоги". Валерий Сторчак выскочил на палубу и направился на ГКП. Над кормой АПЛ висело черное облако, виднелись языки пламени. Вокруг оседала копоть.

Вдруг находившийся рядом матрос-узбек, показывая на палубу, закричал:

"Нога! нога!", делая ударение на первом слоге. На палубе лежала часть окровавленного человеческого тела. Осмотревшись, он увидел валявшиеся повсюду кусочки решетки ядерного реактора и понял, что произошел тепловой взрыв, а значит, происходит облучение.

Прибыв на ГКП, он получил доклады от начальника службы радиационной безопасности лейтенанта В.Молчанова, что приборы контроля радиации зашкаливают по всему кораблю. Из отсека-хранилища ТВЭЛ доложили о сквозной пробоине выше ватерлинии, полученной от рваных краев легкого корпуса АПЛ при раскачивании плавмастерской.

Личный состава исполнял первичные мероприятия по сигналу "Аварийная тревога". Командир трюмнокотельной группы ст. лейтенант С. Ильюхин уже организовал подачу пены на очаг пожара.

Всего на плавмастерской находились четыре офицера, два мичмана и человек 60 матросов срочной службы. Руководитель перегрузки капитан 3 ранга Ткаченко пребывал в состоянии тяжелой депрессии. В сложившейся ситуации командование пунктом перегрузки принял на себя капитан 3 ранга В.П.Сторчак.

По ПМ-133 объявили сигнал "Атом". Понимая, что люди получают, возможно, смертельную дозу облучения, Валерий Петрович решил сократить до ми­нимума ненужные жертвы. Человек 20-25 моряков - перегрузчиков и молодых матросов, прослуживших менее года, как наименее квалифицированных специалистов по обслуживанию технических средств, необходимых для ликвидации аварии, он отправил с плавмастерской на берег. Остальных разбил на смены под началом ст. лейтенанта Сергея Ильюхина, мичманов Евгения Ларионова и Юрия Кужельного. Экипаж ПМ-133 вступил в борьбу с последствиями взрыва.

Забортной водой из гидрантов окатывали палубу плавмастерской. Из стволов переносных ранцев давили огонь на лодке, но вскоре закончилась пена. Запросили пену через оперативного дежурного — в ответ получили указание заливать горящий отсек водой.

Время нахождения людей на верхней палубе строго контролировали. Смены от гидрантов отправляли в самое безопасное место: в кормовой трюм у цистерны пресной воды. Моряков переодевали в чистое рабочее платье, которого на плавмастерской хранилось в достаточном количестве. Останки, которые находили на палубе, складывали в прорезиненые мешки.

Часа через полтора из б. Стрелок подошел спасатель «Машук» и отвел ПМ-133 из Чажмы к о. Путятина.

Двое суток люди на плавмастерской оставались в одиночестве и своими силами проводили дезактивационные мероприятия. В понедельник на ПМ-133 прибыл командир капитан 2 ранга М.Ф.Ватралик со сменным экипажем.

В 24.00 в сутки катастрофы под проливным дождем выехали из Ракушки в Чажму на своих машинах командир К-431 капитан 2 ранга Л.В. Федчик, два механика и три мичмана. На КПП завода их встретил НШ флотилии контр-адмирал Г.Д. Агафонов и поставил задачу сохранить плавучесть аварийного корабля. В том же помещении, где собралось большое число адмиралов, Валерий Еремин и Владимир Румянцев быстро переоделись в комбинезоны и отправились на лодку.

У борта К-431 стояло СС «Машук». Оценив ситуацию, "механические силы" решили в первую очередь откачать воду из реакторного отсека. На осушение запустили несколько погружных насосов и переключили водоотливные средства лодки. Однако эти действия результатов не давали до тех пор, пока при внимательном осмотре прочного корпуса не обнаружили трещину. Было видно, что трещина, уходя вниз, заметно сужается. На помощь пришли плавкраны. Два "Богатыря" — 500-тонный и 2000-тонный — приподняли корму АПЛ за специальные аварийно-спасательные рымы ШУ-200. Трещина оказалась выше уровня моря.

Дело пошло на лад, но вскоре насосы уперлись в паельный настил трюма. Для удаления воды с первого этажа в реакторный отсек из VII отсека вошел командир VI отсека капитан-лейтенант Олег Мольво. Он опустил погружной насос под паелы на самое дно.

Всю зараженную воду сливали в бухту. Из аварийного отсека она была ярко-зеленого цвета.

В воскресенье утром несколько человек с К-431 отвезли в госпиталь п. Тихоокеанский. Через день медики проверили у попавших в зону аварии щитовидную железу. Многих госпитализировали, особенно с ПМ-133. Некоторых отправляли в Ленинград. Валерий Сторчак отказался уезжать в центр, мотивируя свое решение тем, что лучше умирать дома. Повод для хандры был веский. Какую дозу облучения получили моряки при борьбе за живучесть АПЛ и дезактивации плавмастерской, никто не зафиксировал по простой причине: не располагали средствами контроля больших доз. Было ясно, что облучились выше всяких норм. У некоторых на руках образовались волдыри от радиоактивного ожога. На чирей у Вячеслава Ткаченко страшно было смотреть.

Через несколько месяцев после лечения и отдыха на о. Русский все вернулись в строй.

За это время техникой буквально срыли метровый слой земли, обработали самыми современными средствами территорию завода и бухты.

Распространению радиационного заражения препятствовала безветренная, пасмурная погода, стоявшая с утра 10 августа и заморосивший к вечеру дождь.

За ликвидацию последствий аварии в б. Чажма многие получили боевые ордена и медали. Новый командир береговой технической базы вместо снятого с должности капитана 1 ранга Чайковского был удостоен ордена Красного Знамени. Командиру ПМ-133 капи­тану 2 ранга М.Ф. Ватралику вручили орден Красной Звезды и т.д. Правда, капитана 3 ранга В.П.Сторчака в список представленных к наградам не включили. Он к тому времени переводился на новое место службы в Севастополь с понижением, на капитанскую должность — надо было думать о здоровье.

Капитана 3 ранга В.Б.Ткаченко судили и дали три года условно. Он получил большую дозу облучения и был совсем плох.

Останки погибших, которые нашли в разных местах бухты, кремировали и захоронили на территории воинской части в б. Сысоева. Пепел равномерно рассыпали по десяти нержавеющим цилиндрам и опустили глубоко в шурфы.

К-431 на плаву удержали, но отмыть не смогли. Съемный лист не заваривали, а сделали металлическую ванну и залили бетоном для создания герметично­сти аварийного отсека. В осенний день 1985 г. часть экипажа в составе командира корабля, командира БЧ-5, командира дивизиона движения и швартовой команды на корпусе сопроводили свою лодку в Павловское. Атомоход поставили на долговременное хранение к пирсу.

Та же участь постигла К-42 — «Ростовский комсомолец» оказался сильно загрязнен. "Нулевой" пирс в Павловском стал "резервацией" для "грязных" АПЛ ТОФ.

Источники:  Информация от А. Щурова                                     

ЧАЖМА. ОСКОЛКИ КРИВОГО ЗЕРКАЛА. Татьяна МОТОРИНА, Евгений Устинов "Владивосток-новости".

Ядерный щит СССР построен ценой здоровья и жизней множества советских людей. У нас есть ученые труды по поводу влияния радиации на мышей и скот, но и сегодня скрывают истинное число человеческих жертв. В том числе и чажминской трагедии

Они хотели быть с реактором “на ты”

Август по странному стечению обстоятельств напомнит нам о многом, что хотелось бы вычеркнуть из истории Отечества. 29 августа исполняется 50 лет со дня проведения испытаний на Семипалатинском ядерном полигоне первой атомной бомбы. Так называемый ядерный щит для Советского Союза был острой необходимостью, продиктованной суровыми реалиями послевоенного времени. В 1947 году США подготовили около 300 ядерных изделий для нанесения превентивного атомного удара по военно-промышленным объектам СССР, Москве предназначалось 28 авиабомб, Ленинграду - 10, Свердловску - 14. Началась эпоха ядерной войны без противника, последствия воздействия которой на человеческий организм до сих пор не изучены в достаточной мере. Десятки мелких катастроф и крупных аварий, связанных с ядерными реакторами, унесли до срока многие сотни человеческих жизней.

В печально известных теперь тоцких войсковых учениях с применением ядерного оружия 14 сентября 1954 г. участвовали 45 тысяч военнослужащих, за 10 лет поисков во всей России найдено живыми чуть более 5 тысяч из них, по семипалатинскому десанту, сброшенному на площадку в 800 метрах от эпицентра взрыва, - 9 человек.

10 августа 1985 года в бухте Чажма произошла авария ядерной энергетической установки на одном из атомоходов Тихоокеанского флота. До сих пор масштабы этой маленькой ядерной катастрофы официально никем не определены, до сих пор все, что связано с чажминской трагедией, окутано завесой тайны, замалчивается на всех уровнях военных и гражданских властных структур.

Атомная подлодка, а АПЛ этого проекта военные моряки называли “раскладушками”, прибыла на судоремонтный завод в Чажму для замены ядерного топлива. К утру 10 августа 1985 года все основные работы были успешно завершены. Оставалось лишь установить на место массивную крышку ядерного реактора и герметично ее закрепить.

Существует единственное объяснение тому, почему не удалось добиться полной герметичности: при сварочных работах в заводе под крышку попал обломок электрода. Тогда было принято решение подцепить крышку краном. Вместе с верхней плоскостью энергетической установки подалась вверх и компенсационная решетка, и защитные графитовые стержни оказались вынутыми. Начался быстрый подъем температуры - и взрыв!

Вспоминает бывший начальник штаба соединения подводных лодок капитан 1-го ранга запаса Анатолий Крашенинин, который в то злосчастное утро, сдав дежурство на КПП, отправился на остров Путятина собирать грибы. “Была суббота, и потенциально опасные ядерные работы проводились только с письменного разрешения командующего флотом. Около 11 часов пошел дождь. Мы укрылись в палатке. Затем один из матросов доложил, что в нашу сторону движется катер. Перед этим я слышал взрыв, но значения этому не придал, решив, что это взрывают скальную породу в карьере. Оказалось, произошел взрыв ядерного реактора на лодке капитана 2-го ранга Федчика. Погибли люди. Страшная картина ждала нас на пирсе: повсюду валялись окровавленные изуродованные фрагменты человеческих тел... Отброшенная мощным взрывом многотонная крышка реактора рухнула в море. Из аварийного отсека валил сначала желтый, а потом черный густой дым. Единственное благо - из реактора аварийной подлодки было выгружено отработанное топливо, загрязнение могло быть куда сильнее... Из 10 погибших было двое матросов, остальные - офицеры, все высококлассные специалисты-физики, равных им по уровню профессиональной подготовки не было. Это их и сгубило... Они решили разговаривать с ядерным реактором “на ты”... Недаром говорят, что все инструкции написаны кровью тех, кто рискует их нарушать... Останки погибших кремировали, поместили в капсулу и захоронили на могильнике, куда потом было свезено все, что представляло опасность.

Я был бессменным начальником штаба по ликвидации последствий этой ядерной аварии. Работы по дезактивации закончились поздней осенью с наступлением заморозков. Формированием аварийных партий, а их было около 30, занимались я и капитан 2-го ранга Василий Барчан. Личный состав аварийно-спасательных партий исчезал в чреве израненного атомохода. Тушением пожара руководил зам. командира соединения по электромеханической части капитан 2-го ранга Александр Воронько. Было слишком мало техники и людских ресурсов, киркой и лопатой дезактивацию не проводят. То, что мы по сути беззащитными шагнули в радиационный пламень, было грубым нарушением, но предотвратило распространение загрязнения. Никто из нас тогда не думал о радиации, о дозах, мы выполняли воинский долг. Да и видимого противника не было, а значит, некого было и опасаться. Это позднее стало ясно, что средств защиты не было практически никаких, мы работали как с обыкновенным пожаром. Я сменил больше тысячи костюмов... Флагманский врач, которому задавали иногда вопрос о дозах облучения, отмалчивался и отшучивался. Был приказ молчать...”

О погибших говорили шепотом. Их фамилии было приказано не упоминать. Более чем скромный обелиск, установленный на месте захоронения останков, хранит их имена: капитан 3-го ранга Анатолий Дедушкин, капитан 3-го ранга Владимир Комаров, капитан 2-го ранга Виктор Целуйко, капитан

3-го ранга Александр Лазарев, капитан-лейтенант Валерий Коргин, старшие лейтенанты Герман Филиппов, Александр Ганза, Сергей Винник, матросы Николай Хохлюк, Игорь Прохоров.

Разницы нет никакой между правдой и ложью...
Если, конечно, и ту, и другую раздеть...

Розе ветров было угодно так, что радиоактивное облако, образовавшееся после взрыва, затронув незначительную территорию завода, легло в лесу между Дунаем и Тихоокеанским. Расстояние от эпицентра до границы зоны поражения составило около 20 километров. После тщательной радиохимической разведки выяснилось, что, кроме соседних с аварийной субмариной плавединичек, больше в бухте Чажма и в заливе Стрелок кораблей не пострадало.

Официальная версия о банальном “взрыве баллона ВВД” и “пожаре регенерации” была откорректирована в сторону “самопроизвольного пуска реактора при его проверке”. А это означало, что ничего страшного не произошло. Завеса секретности не позволяла опровергнуть или подтвердить выводы различных спецкомиссий. Запрещалось писать письма, телеграммы, вести разговоры на эту тему. К запретной зоне стягивались все новые и новые подразделения военных моряков. Все радиоактивные отходы захоронили в огромной яме тут же в зоне. С дезактивацией дорог сильно возиться не стали, покрыв их 6-сантиметровым слоем асфальта, что, по мнению специалистов, не более чем на 20 проц. ослабило действие радиации.

Кроме тех, кто сгорел в радиоактивном пламени в первые минуты после взрыва, кто занимался ликвидацией последствий в аварийных партиях, были люди, чей труд в чажминской преисподней остался воистину незамеченным. Это медики. Военные фельдшера, офицеры медслужбы, кто оказывал первую помощь пострадавшим, медицинские сестры в спецотделении военного госпиталя, через руки которых прошли 114 человек. Следует отметить, что искать истории болезни этих пациентов бесполезно, они уничтожены, как и специальный статжурнал, отдельно заведенный на эту категорию больных. И сегодня в военно-морском госпитале в Фокино продолжают работать медицинские сестры Алла Самородина, Тамара Кочубей, Людмила Мельникова, Алла Усольцева, Валентина Федейкина, работница столовой Любовь Захарова, которые выхаживали и боролись за жизнь пострадавших в те страшные дни после аварии. На пенсии - Александра Самоха, в других организациях города работают Ирина Кожухова, Ирина Вяткина. Все работницы банно-прачечного комбината госпиталя, где мыли поступавших из зоны поражения людей и где, по свидетельству медицинских сестер, в резиновых мешках находились останки погибших, ушли из жизни, последним - прошлой весной водитель госпитальной “скорой”, перевозивший пострадавших. Перечисленные медсестры наблюдаются у онколога, все имеют опухоли, некоторые уже прооперированы. Ирина Вяткина передвигается с помощью костылей. Но добиться признания связи их заболеваний с аварией на подлодке никто из этих женщин не сумел, а следовательно - никаких льгот. В госпитале в связи с аварией работала группа врачей из Киргизии, но никто сегодня не расскажет о результатах этой работы, об опыте. Многие из медиков, не принимавшие непосредственного участия в лечении больных и ликвидации последствий, однако, получили удостоверения ветеранов подразделений особого риска, в их числе и бывший тогда начальником спецотделения Николай Одинцов. Получается, что он пострадал неизмеримо больше, нежели его подчиненные, которые лечили и обследовали 114 зараженных радиацией, некоторых из которых санитарная авиация не довозила живыми до главного госпиталя. Впрочем...

У нас героем становится любой

По данным, предоставленным корреспонденту “В” председателем комитета подразделений особого риска, кавалером ордена Мужества Владимиром Бенциановым, удостоверения ветеранов ПОР по состоянию на конец прошлого года в России имели 18 тысяч человек, из них уже 4 тысячи ушли в мир иной. Орденами Мужества награждены 2 200 ликвидаторов.

Около 300 ветеранов ПОР и на административной территории ЗАТО Фокино, сколько выехало - подсчитать трудно. По какому принципу составлялись списки ликвидаторов первоначально, сказать сложно. Но в них, без сомнения, попали все военные руководители высоких рангов, некоторые только за то, что обеспечивали по долгу службы аварийные бригады рабочей силой, техникой, горючим и другими материалами. Не забыли себя и чиновники... А вот Анатолий Крашенинин, бессменно руководивший всеми работами по ликвидации последствий аварии, получил удостоверение ликвидатора спустя 4,5 года после взрыва, после двух обращений к президенту, многочисленных звонков премьеру Черномырдину, в приемные кремлевских кабинетов.

Статусы ликвидаторов получило большое количество приближенных к власти. Анатолию Крашенинину в беседе с корреспондентом “В” вспомнился случай, когда сразу после аварии какой-то капитан 1-го ранга требовал письменного приказа командующего, а иначе отказывался тушить огонь. Вызвали прокурора, и этого каперанга больше никто не видел...

И сегодня было бы честнее пересмотреть существующие списки и определить роль каждого, кто был в то время причастен к описываемым событиям. Так, рядом с заводом находился в то время авианесущий крейсер “Минск”, и 40 членов его экипажа добиваются и по сей день признания их пострадавшими. А сколько таких, кто, оценив силы в предстоящей борьбе за положенные льготы, капитулировал, так и не вступив в борьбу с бюрократами?

Это сейчас сильные задним умом понимают, что с самого начала нужно было брать под строжайшее медицинское наблюдение всех, кого опалил радиационный огонь, чтобы сегодня делать правильные выводы об экологической ситуации в этом регионе. Но в нашей стране писались диссертации о влиянии радиации на мышей и крупный рогатый скот и даже насекомых, отслеживалась ситуация с момента поражения до самой смерти, причем на клеточном уровне... Не до человека все как-то было.

Просачивается информация, что рост онкозаболеваний на административной территории ЗАТО Фокино немалый, свыше 30 проц. детского населения страдают анемией, практически нет ни одного по-настоящему здорового ребенка. Самая распространенная операция - удаление матки, причем в основном у женщин детородного возраста. Диагноз “миома матки” скоро сместит на второе и третье места ОРЗ и остеохондроз. Привести учтенную статистику невозможно, так как только малая часть пациенток решается на бесплатную операцию в местной больнице, большинство предпочитают делать платные в краевых клиниках.

Не отбирайте у нищего котомку

Все льготы, что положены ветеранам подразделений особого риска, закреплены постановлениями правительства на долготерпеливой бумаге, и, поверьте, они были бы немалыми, если бы их платили по совести. Государство наше не привыкло платить по векселям, даже если эти векселя подписаны кровью его граждан. Вот и сейчас идет нешуточная борьба в Государственной думе за лишение ликвидаторов положенных льгот. А их и так ветераны получают, как правило, через суд. Комитет ветеранов ПОР влачит жалкое существование, не имея возможности завершить кампанию награждения орденами тех, кто стал живым щитом в ядерных катаклизмах...

В июне 1997 года в “Российской газете” была опубликована статья депутата Госдумы Олега Шенкарева “Сказание о привилегиях-3”, где в лживой, тенденциозной, оскорбительной форме слуга народный дал оценку не только деятельности комитета ветеранов ПОР, но и поставил под сомнение законность льгот, получаемых едва ли не каждым ветераном, в том числе и чернобыльцами. Он проталкивает в думе свой законопроект, который по сути лишает льгот всех участников локальных событий, связанных с радиацией. Ветераны подразделений особого риска вынуждены были обратиться в суд с исковым заявлением о защите своих прав, чести и достоинства. Опровержение было опубликовано в “Российской газете” в марте 1999 года, а суд дал правильную оценку публицистической деятельности народного избранника.

В думе же в первом чтении закон не принят, за него проголосовали 44,7 проц., против 19,8 проц., 158 - не голосовали вовсе. А это значит, что наступление на законные права ветеранов ПОР не закончилось.

Город живых мертвецов

Авария в бухте Чажма была своего рода предтечей самой страшной в истории человечества ядерной катастрофы на Чернобыльской АЭС. Если бы чажминская трагедия сразу получила верную оценку, если бы масштабы ее и последствия не замалчивались, а опыт ликвидации последствий получил бы обобщение, многих непоправимых ошибок удалось бы избежать, когда грянул Чернобыль.

Нет ничего случайного в этом хрупком мире. Нынешней весной за многие тысячи километров от маленькой Чажмы американцы бомбили Югославию. Бомбы, по данным независимых экспертов, содержащие уран, падали в голубые воды полноводного Дуная - далекого западного побратима мелкой речушки с таким же названием, что несет свои мутные воды в печально теперь известную бухту на юге Приморья. В Югославии еще не остыли воронки от сброшенных бомб, а уже общественность потребовала экологической экспертизы. Сопредседателем международной экспертной экологической группы “Фокус” является наш соотечественник Владимир Пучков. Выступая на днях в программе “Время”, он назвал городами живых мертвецов отдельные населенные пункты Сербии и Югославии. Только выбросы металлической ртути на поверхность земли составили здесь свыше восьми тонн, а были еще и нефть, тяжелые металлы, другие смертоносные элементы таблицы Менделеева. “Если не принять действенных мер сейчас, то загрязнение Балкан, акватории Черного, а затем и Средиземного морей неизбежно. А это - экологическая катастрофа”.

Надежды на то, что в ближайшее время будут обнародованы данные о степени загрязнения в Чажме, о последствиях аварии для населения, об экологической ситуации на территории ЗАТО, практически нет. А значит, и у Фокино есть реальная возможность получить когда-нибудь статус города живых мертвецов.

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ ЧЕРНОБЫЛЯ. Светлана КОСЫХ. НЕВСКОЕ ВРЕМЯ. 30.10.2004.

Взрыв атомной подводной лодки, прогремевший 20 лет назад под Владивостоком, долгое время оставался как бы незамеченным. С одной стороны, факт пытались любой ценой не предать огласке, с другой - его затмил собой Чернобыль.

ИДИЛЛИЯ

Название "Дунай" носят многие населенные пункты на территории России. В Приморском крае так назвали свою деревню в 1905 году переселенцы с берегов Дуная, приехавшие целыми семьями в рамках Столыпинской аграрной реформы пахать землю, выращивать хлеб, осваивать Дальний Восток.
После Великой Отечественной войны в уютной бухте Конюшково, прикрывающей стратегические подходы к Владивостоку, решили построить военно-морскую базу ВМФ. Сотня коренных старожилов бесследно растворилась в тысячах военнослужащих: матросы, офицеры, члены их семей. Со временем в соседней бухте Чажма построили еще и завод для ремонта военных кораблей. В поселке поселились судостроители с семьями и военные строители. Численность жителей достигла 20 тысяч человек. Секретности ради населенный пункт стал официально именоваться Шкотово-22. На этом гражданская жизнь Дуная закончилась.
Так было угодно судьбе, что моего отца послали служить в Дунай. Он был замполитом на подводной лодке. Там я закончила школу, там остались все мои друзья детства, самые верные и надежные друзья. Дунай с моим счастливым детством, прекрасным морем, живописной тайгой, с первыми юношескими открытиями добра и зла, ненависти и любви останется для меня самым лучшим местом на земле. Поэтому все, что произошло позже, для меня стало личной бедой. В августе 1984 года наша семья переехала жить на Камчатку, а ровно через год случилась трагедия, разделившая жизнь моих бывших земляков на "до" и "после" взрыва.

ВОЕННЫЙ ЗАВОД

Местность в Приморье холмистая. Одна сопка налезает на другую. Поселок Дунай стоит на одном склоне сопки, военный завод - на другом. Если считать по автомобильной дороге, петляющей между холмами, то два этих пункта разделяет 3 километра. Дальше за заводом, за другой горой, еще один поселок - Тихоокеанск (позже переименованный в город Фокино), тоже военно-морская база. Фактически судоремонтный завод располагается среди военных баз и поселков, и напрямую, через горы, их разделяли считанные километры.
Рабочих на СРЗ (судоремонтный завод) доставляет специальный автобус, на КПП проверка документов, вход только по пропускам, объект режимный. Но почти все жители Дуная, так или иначе, на этом заводе бывали. В нашей поселковой средней школе не было своего учебно-производственного комплекса, и поэтому занятия по обязательному тогда УПК мы проходили в стенах местного СРЗ. Раз в неделю школьники вместе с рабочими ездили на завод. Там я научилась точить болты и гайки, которые потом шли на подводные лодки. Для нас, подростков, устраивались экскурсии по заводу. Это стандартные промышленные корпуса на берегу и причальные пирсы и доки у берега. Мы поднимались на плавучий ремонтный док - подобие огромной "ванны", которую сначала затапливают, а потом, когда на ее середину встает судно, поднимают из воды. Воду откачивают, и корабль оказывается внутри сухой "ванны". Тогда его уже можно беспрепятственно осматривать и ремонтировать. А ремонтировали здесь военные корабли и подводные лодки, атомные и дизельные. Завод работал круглосуточно, заказов поступало много. Но...

ВЗРЫВ

10 августа 1985 года, 11.50. Обычное субботнее утро, работы велись по плану, выходных на военных объектах не бывает. Как вспоминают очевидцы, при проверке отремонтированной подлодки К-431 упало давление в реакторе, была нарушена его герметичность. Чтобы выяснить причину, реактор нужно было разобрать вновь.
Крышка реактора весит около 6 тонн, диаметр - метра четыре. Снимают ее очень медленно, счет идет на миллиметры, и при этом недопустим малейший перекос. Но лодка находилась на плаву, подъемный кран, снимавший крышку, тоже был плавучий. В этот ответственный момент, несмотря на запрещающие знаки "Тихий ход", по бухте неожиданно пронесся катер-торпедолов из соседнего дивизиона, и на волне плавмастерская качнулась - так что крышку, а с ней и компенсирующую решетку реактора выдернуло "на высоту, выше расчетной по технологии".
Начала ядерной реакции было уже не миновать. В реакторе поднялась температура, образовались пузыри пара, и многотонную крышку подбросило. Фактически это был не ядерный, а тепловой взрыв, но из-за него разрушилась активная зона, и произошел выброс радиоактивных веществ. Те, кто был рядом с крышкой, погибли сразу, десять человек - офицеры, матросы и рабочие. Говорят, их просто разорвало на куски и разметало по пирсу.

ЛИКВИДАЦИЯ

Услышав хлопок-взрыв, заводчане повыскакивали из цехов, экипажи - на палубы пришвартованных здесь же кораблей. Масштабы ЧП поняли не сразу, горела лодка, размышлять было некогда. Была вызвана пожарная машина, все, кто работал рядом, бросились тушить огонь. На то, что взрыв был именно на атомной лодке, никто поначалу и не обратил внимания. В огонь кинулись абсолютно ничем не защищенные люди. До чернобыльской аварии оставалось еще 8 месяцев и 16 дней, о ядерной радиации никто еще не думал. С пожаром боролись четыре часа. Читать инструкции было некогда, тушили, как умели, и победили лишь тогда, когда, заполнив три отсека морской водой, лодку притопили.
Измученные люди, справившись с пожаром, собрались домой. Но к тому времени специалисты уже осознали главную опасность: присутствовавших при взрыве и тушивших пожар начали отмывать от радиации. Защитных костюмов, конечно, не было ни у кого. Поэтому у рабочих отобрали всю одежду, взамен выдали чистую. И тут же начались скандалы: многие тогда только-только обзавелись модными костюмами "Адидас".
Люди помылись, приборы продолжали показывать высокий фон. Всем остригли волосы, дозиметры не успокаивались. В конце концов, когда показания аппаратуры хоть немного снизились, рабочих отпустили по домам, решив, что мытьем тут уже не поможешь, да и на приборы могла влиять радиация самого завода.
Только спустя сутки удалось определить уровни радиации в момент взрыва и в первые часы после него: 90 тысяч рентген и, соответственно, 600 рентген. Первая цифра лишь в два раза меньше показателя чернобыльского взрыва, вторая - в тридцать раз превышает смертельно опасную дозу.
В чем-то помог пожар: грибовидное облако смешалось с ржавым дымом от горевшей лодки, и радиацию стало видно. Облако перемещалось по направлению ветра в лес, и лишь сопка помешала ему дойти до Дуная. Туман и небольшой дождь посадили радиоактивное облако. Если бы не плохая погода, радиоактивным шлейфом накрыло бы Владивосток и Японию.
Уже 11 августа в специальное отделение госпиталя в городе Фокино поступили 113 военнослужащих и 3 человека из заводского персонала. Но они находились под присмотром врачей только до 10 сентября. Наиболее тяжелых отправили в Ленинград. На остальных махнули рукой. В ликвидации последствий аварии было задействовано около 2 тыс. человек. Никакого особого режима контроля за здоровьем местных жителей никто не устанавливал.
Высокое начальство, приехавшее вскоре после взрыва на завод, постановило: к понедельнику, то есть уже через день-два, все последствия аварии должны быть устранены. Потом назначили другую дату.
Целую неделю работники отмывали и отчищали свой завод. Поменяли рамы, кровлю на зданиях, над которыми тянулся дым. В сентябре на береговой технической базе соорудили 4 могильника траншейного типа, куда по центральной улице поселка вывезли 1200 кв. м асфальтового покрытия, 240 куб. м загрязненного керамзита, 4585 куб. м зараженного грунта и щебня, 350 т строительных, 760 т металлических и 58 куб. м деревянных конструкций. Все это было захоронено сразу за поселком. Туда, где осело облако, вывезли пять тысяч кубометров грунта. Все обнесли двойной изгородью из колючей проволоки. АПЛ К-431, не подлежащую восстановлению, отбуксировали к дальнему причалу.
На том меры безопасности и были исчерпаны.
Останки погибших при взрыве собрали, кремировали и как радиоактивный материал захоронили тут же в ядерном могильнике на мысе Сысоева под 15-метровой толщей бетона. Поставили воинский обелиск с десятью стальными пластинами с именами: капитан 2-го ранга Виктор Целуйко, капитаны 3-го ранга Анатолий Дедушкин, Владимир Комаров, Александр Лазарев, капитан-лейтенант Валерий Коргин, старшие лейтенанты Герман Филиппов, Александр Ганжа, Сергей Винник, матросы Николай Хохлюк, Игорь Прохоров. Павшие в радиоактивном пламени удостоены лишь одной привилегии: их могила надежно охраняется.
Рабочая комиссия по руководству ликвидацией последствий официально закончила свою работу лишь спустя семь с половиной месяцев, 30 апреля 1986 года. Через четыре дня после катастрофы на Украине.

БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ

На дворе стоял август 1985 года. О гласности и перестройке только начали говорить. Западные государства с их методами ядерного контроля и общественным мнением были далеко. Маленькая соседка Япония не смогла привлечь к аварии широкое общественное внимание. В этой обстановке у советских чиновников всех мастей главной задачей было не уменьшить последствия взрыва, а всячески предотвратить утечку информации.
Всю информацию о взрыве в Чажме сразу засекретили. Все, кто принимал участие в ликвидации последствий взрыва, родственники погибших и даже случайные свидетели дали "органам" подписку о неразглашении. Имена погибших, причина их смерти - тоже стали государственной тайной. Особый отдел работал не покладая рук. Никто не ответит сегодня, какова судьба пораженных радиацией военнослужащих, помещенных в спецотделение военно-морского госпиталя № 114. Статистические журналы на этих больных заводились отдельно и вскоре исчезали. Медики тоже были обязаны хранить тайну. Поэтому за минувшие полтора десятилетия здоровье живущих на территории людей так и не стало предметом пристального внимания ни власть имущих, ни медиков, ни даже ученых.
Заговорили о взрыве лишь в начале 90-х годов, когда был принят закон, запрещающий скрывать информацию об экологических катастрофах. Однако все данные опять засекретили. Как отметили в штабе Тихоокеанского флота, речь идет об "информации не засекреченной, а только придержанной до времени - до окончательного выяснения причин и масштабов заражения".
А масштабы заражения, судя по первичным замерам, огромны.
Виновница же трагедии, субмарина К-431, жива и поныне. На плаву держится с трудом. Стоит на аварийном пирсе военной базы неподалеку от Чажмы. Есть проект ее утилизации - спрятать реакторный отсек в саркофаг, в ряд капсул, наподобие матрешки, но когда его осуществят и осуществят ли - неизвестно.
Радиоактивная свалка "чадит" уже 19 лет. Обнаружено 15 очагов повышенного радиоактивного излучения. Между тем радиационные очаги остались не только вдоль дороги СРЗ - Дунай, по которой возили загрязненный грунт в могильник, по которой сейчас каждый день ездят на работу люди. По-прежнему загажена атомными отходами бухта Чажма, "фонят" донные отложения в ближней и береговой черте, в зоне радиусом 1,5-2 км от места аварии. Пятно медленно-медленно расширяется, расползается в стороны.
На СРЗ до сих пор есть четыре локальных участка, где излучение в 2-15 раз превышает установленные нормы.
Через 12 лет после взрыва, в январе 1997 года, после множества мытарств около 300 дунайцев получили корочки "Ветеранов подразделений особого риска", приравнявших их к чернобыльцам. Не все дожили до этих светлых дней. До сих пор не определено, отсчитывать ли льготы с даты, указанной в удостоверении, или со дня их торжественного вручения. Для получения удостоверения власти требуют справок: кто, какого числа, на какое время заходил тогда, в 1985 году, в зону радиации. А кому в те дни было дело до регистрации этих входов-выходов?
Сейчас в Госдуме принято решение: 29 августа считать Днем ветеранов ПОР. Ветеранство не приносит его обладателям особых льгот: выплаты пособий задерживаются, о санаторно-курортном лечении никто даже и не мечтает. Главная привилегия для ветеранов ПОР - возможность переселиться на Большую землю.

ОТСЕЛЕНИЕ

Тот, кто скажет, что взрыв мощностью в пол-Чернобыля, произошедший в трех километрах от Дуная, нисколько не навредил и не загрязнил поселок, тот, значит, ничего не помнит из школьной программы по физике: радиация невидима, вездесуща, и период распада длится многие-многие сотни лет. Облако ядерного взрыва не накрыло Дунай, но ядерные отходы продолжают заражать радиацией все вокруг.
Чернобыльцам "повезло", если так уместно сказать, у них ввели 30-километровую зону отселения. Ради сохранения здоровья людей закрыть поселок Дунай и судоремонтный завод - это, похоже, не только в советские времена, но и в новейшие никому в голову не приходит.
А между тем Дунай отселяют, но не потому, что там произошел ядерный взрыв, а из-за того, что поселок попал под действие закона РФ "О закрытых территориальных образованиях" подписанный президентом РФ в 1992 году. Согласно этому закону все жители поселка понемногу переселяются на материк, в Подмосковье, Ленинградскую область, Петербург. И немногим удается выстоять эту очередь живыми.
Это породило волну коррупции. Число переселенцев ограничено, а радиация не выбирает, есть у тебя удостоверение или нет, она губит всех жителей поселка. Для того чтобы покинуть зараженную зону, люди правдами и неправдами пытаются попасть в число "чистых". Первыми получили квартиры приближенные к власти, те начальники, что в далекий августовский день под проливным дождем скрывались, владея информацией, на личных машинах, увозили своих близких подальше от беды.
В августе 2004 года в городе Ломоносове был построен дом, еще 16 дунайским семьям повезло. Вот уж действительно "повезло", прошло 19 лет со дня трагедии, и людей только сейчас переселили на чистую территорию. То, что жилье получили с задержкой почти в 20 лет, это полбеды, оказалось, что дом построить-то построили, но к коммуникациям не подключили. Из всех прелестей цивилизации у переселенцев есть только холодная вода.
100 лет назад на Дальнем Востоке переселенцы основали поселок Дунай, сегодня их земляки, принимая эстафету нелегкой участи, переезжают обратно, в европейскую часть России.

Пепел чажмы. Этой горькой земле лишь забвенье поет аллилуйя. Марина ИВЛЕВА, Вячеслав ВОЯКИН (фото). Газета Владивосток. № 827 за 04.08.2000.

Тела десятерых мужчин - офицеров и матросов - в один страшный миг разметало на куски в атомном пекле. Разбилась на две части история поселка с красивым именем Дунай близ Чажмы - до аварии и после.

Люди, люди… Мы возомнили, что можно быть выше законов космических и божьих. Даже жизни тех десятерых достойнейших мужиков не искупили вины. Все то, что строилось, копилось для устрашения, что несло смерть другим, обернулось смертельной опасностью для создателей. И грозит раздавить своей дряхлеющей силой и разрушающейся мощью безвинных.

Может, потому и зияют в Дунае пустые глазницы тлена?

Тогда она была женой капитана 2-го ранга Виктора Целуйко. 10 августа Валентина вновь приедет сюда, на объект жуткой секретности. Воинский кордон преградит путь: на мысе Сысоева большой ядерный могильник. Но Валентину он не интересует. Она скажет часовому всего одну фразу: “К мужу”. Тот коротко передаст по цепи и откроет путь.

Валентина подойдет к совсем простому воинскому обелиску, присядет на корточки и то ли протрет, то ли погладит стальную пластинку. На пластинке написано: “Капитан 2 ранга Целуйко Виктор Андреевич”. Ее губы, кажется, что-то зашепчут. Молитву? А может, они просто поговорят.

Рядом еще девять таких же пластин. Эти имена много лет скрывались строже, чем иные государственные тайны... Капитаны 3-го ранга Анатолий Дедушкин, Владимир Комаров, Александр Лазарев, капитан-лейтенант Валерий Коргин, старшие лейтенанты Герман Филиппов, Александр Ганжа, Сергей Винник, матросы Николай Хохлюк, Игорь Прохоров...

Время "Ч" . Сергей Корнилов. Ежедневные НОВОСТИ. 23 апреля 2004 года. Владивосток, Приморский край.

26 апреля - День памяти жертв радиационных катастроф. Это дата аварии на Чернобыльской АЭС, но за девять месяцев до этого в Приморье случился свой маленький Чернобыль - авария в бухте Чажма

Середина 1980-х годов для СССР стала временем двух "Ч" - Чернобыля и Чажмы. Долгие годы успешного использования ядерной энергии в СССР привели к опасной уверенности, что с атомом мы на "ты", осторожность была утрачена, а кончилась эта потеря бдительности трагедией. В течение года в стране произошли две самые крупные аварии, связанные как с мирным, так и с военным использованием атома.

Аварии в Чажме и Чернобыле сравнивают в связи с тем, что обе они произошли на ядерных реакторах с топливом на основе слабообогащенного урана и с водным теплоносителем. В обоих случаях это были аварии, обусловленные возникновением самопроизвольной цепной реакции деления ядер урана. Но есть и различия. Дело тут не только в мощности взрыва...