Н.В. Макарычев. Записки памяти. Записки для сборника "Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951." СПб 2001.

Все быстрее течет река времени нашего поколения, все дальше и дальше  мы от истока и все ближе к устью, к концу нашего пути. И чем старше мы становимся,  тем чаще наша память вольно или невольно возвращает нас к истокам, к детству, отрочеству, юности.

Наше детство, да и , наверное, вся последующая жизнь, прошли под знаком Войны, она определила многое, если не все  В том числе и выбор жизненного пути.

Память... Память, бесконечное число раз, возвращает меня к началу войны. Дача в Разливе, выходной день 22 июня 1941 года. Отец, флотский командир, приехал из Л-да. Мы всей семьей на пляже и вдруг крики:»Война, война!». Переполох, смятение и растерянность взрослых передается и нам, детям. Срочный отъезд отца на службу. А уже дней через пять прилет первого немецкого самолета - разведчика с черными крестами на крыльях. Как же мы потом  и мы, дети, возненавидим эти опознавательные знаки и как хорошо распознавали все эти юнкерсы, мессеры, фоккеры. Сколько горя и потерь они нам принесли и, как мы ликовали, когда их сбивали наши летчики и зенитчики.

И вот уже отъезд с дачи в город, начинавший жить по-военному - светомаскировка, траншеи и щели в садах, скверах; колонны мобилизованных, уходящие на фронт.

Все эти приметы начала войны навсегда в нашей памяти. Так же как горе от потерь родных и близких, голод и холод блокады, лишения эвакуации. Конечно наше детское восприятие тогда, как мне кажется, воспринимало все, как должное, как само собой разумеющееся. И только где-то, годам к 25 стали понимать всю истинную глубину трагедии того времени. Но вот, что было постоянным и неменяющимся, это наше отноше6ие к Человеку в военной форме. Конечно, у многих из нас тцы были кадровыми военными и это накладывало определенем более, что у служба еще и овеяна изрядной долей романтики. Мы знаем все ордена и медали; мы знаем какие нашивки за какое ранение; мы знаем и стрелковое оружие, и авиацию, и корабли и другое вооружение наше и врага.

Думаю, что в те годы не было мальчишки, который бы не мечтал о службе в армии, на флоте; не мечтал повторить подвиги наших бойцов и командиров. Поэтом поступление наше в Нахимовское училище было нашим желанием и стремлением, а не только и не столько желанием родителей.

Память снова и снова возвращает в годы, проведенные в училище. Учеба, вся жизнь в училище, определенная уставами, распорядком - по сути служба, почти без скидок на возраст - а нам было, в нашей роте, по 11 - 13 лет 1944 году - не была в тягость. Даже строевой подготовкой мы занимались с удовольствием. А апофеоз строевой? С 1945 года мы участвовали в парадах дважды в год и на Дворцовой, и на Красной площади. Какое волнение в душе, какая гордость за силу и мощь Родины! До сих пор, заслышав военную музыку, меня охватывает волнение и проявляется желание встать в строй.

Прошло с тех пор более 50 лет, а в памяти навсегда, наверное, остались многие командиры и преподаватели. Наши первые: командир роты Смирнов, офицеры воспитатели Смирнов Генрих; их помощник старшина Лесничий, другие офицеры и старшины. Наверное они были не очень подкованы педагогикой, но за их плечами была служба на флоте, война. Они окружали нас отеческой заботой, прививали нам любовь к флоту, службе, дисциплине, порядку, пунктуальности во всем. Это они привили нам чувство коллективизма, чувство экипажа, чувство морского братства и братства нашего, нахимовского, которому мы верны и по сей день и будем верны, надеюсь, до «деревянного бушлата». Низкий им поклон за это, хотя тогда иногда было обидно и за наказание, и за требовательность, казавшиеся излишними. Наши остряки даже придумывали им обидные прозвища, которыми называли их за глаза.

Навсегда останутся в нашей памяти и преподаватели самых разных дисциплин: от чисто образовательных и кончая музыкой и танцев. Моя память благодарно достает из закромов преподавателя русского и литературы Вознесенского. Это он научил нас грамотно, именно грамотно, писать и привил любовь к чтению, сохранившемуся на всю жизнь. Его «капля долбит камень не силой, а частотой падения»,Э да еще на латинском, стала для меня одним из жизненных принципов и принципом моей тренерской деятельности в том числе.

А преподаватели морского такелажного дела? Кап 1 ранга Поленов, кап 3 р Шинкаренко, их помощники. То, чему они нас научили -  как же мне это пригодилось в последующей жизни. А знание мной шлюпочного дела позволило команде Лен высшего инженерного морского училища им адмирала Макарова по морскому многоборью стать чемпионам СССР.

Любовь к морю, к морской романтике сыграла со мной злую шутку. Вместе с Хвощевским и Крутским мы решили, что трех  лет обучения в училище достаточно и в начале лета 1947 года самовольно сбежали из училища и выехали в Таллин. План был - устроиться на рыбацкие шхуны или торговые суда, чтобы ходить в моря.  Пробрались в порт. Конечно потерпели фиаско - никто нас ни на какое судно не взял. Голодные, уставшие увидели у одного из причалов родной военно-морской флаг и двинулись туда. Там стояла канонерская лодка «Красное знамя». Конечно, на корабле нас приветили и накормили - мы же в форме были. А мы рассказали военморам о наших планах и попросились к ним на корабль. Командир решил правильно: отправить нас в комендатуру. Что он решил правильно, это мы поняли, повзрослев. А тогда сбежали и вечером выехали в Питер, попросившись на паровоз, где нас заставили штывать уголек, но до города довезли, где благополучно, с понурыми головами, грязные - после уголька, и явились в училище.

Наказание - гауптвахта. Суток 5 отсидели. Принимал нас ст лт А.Генрих, он был дежурный по роте, гораздый на разные соленые морские побасенки. Выслушав наш рассказ о похождениях, он резюмировал: «Вы не матросы а медузы, пропущенные через унитаз». Все это, еще и сильно картавя.

Так эта картинки и стоит перед глазами. Более строгих мер к нам не принимали - наверное учли, что рвались то мы - в море.

Жизненные обстоятельства сложились не лучшим образом и после 5 лет обучения я ушел из училища. Но видно сильна была закваска, полученная в Нахимовском - почти вся последующая жизнь была связана с водой, с морем. Работа в Арктике, в морях Лаптева и Восточно-Сибирском, преподавательская деятельность в морских учебных заведениях, в Балтийском Морском пароходстве. Занятия спортом тоже - плаванием и морским многоборьем. Но это уже другая история, которую память преподнесет в другой раз - к 60 -летию выпуска нашей роты из Ленинградского Нахимовского Военно-Морского училища в 2011 году и дай бог нашему братству дойти до этой даты без потерь.

Сафронов В. В. Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951. СПб 2001.

В Ленинграде в разном составе (увы, мы болеем…) почти ежемесячно  встречаются:   Болотовский, Волгин, Заморев, Коржавин, В.Кузнецов, Лихачев, Луцкий, Макарычев, Нечаев, Софронов,  Тузов, Федоров, приезжают Олейник и Лей. Поддерживаем постоянную связь с Адашевым, Внуковым, Морицем, Добрышиным, Груздевым …