Главная

Одиннадцатая дивизия подводных лодок Северного флота. Люди, корабли, события. СПб.: Специальный выпуск альманах «Тайфун», 2008 г.

В.Т.Аникин. Подводная лодка К-320 пр.670 и ее экипаж

... После митинга и отдыха на льду, мы погрузились и начали следование заданным маршрутом. Спустя некоторое время вошли в желоб подводников и 5 сентября 1979 г. в 21.30 всплыли в Чукотском море в 5 каб от ГиСу «Анадырь».
Организация встречи была на высоком уровне, а выставленные гидроакустические маяки-ответчики позволили прибыть в точку всплытия с нулевой невязкой. После переговоров со встречающим штабом и встречи с К-212 пр.670, на борту которой был командир 10-й ДиПЛ капитан 1 ранга А.С.Берзин, мы получили приказание следовать за МБ-147 в точку погружения (в Беринговом море).

На Камчатке
К-320 во льдах Арктики
14 сентября мы прибыли в б. Крашенинникова к 10-му пирсу, где нас встретил командующий ТОФ вице-адмирал Э.Н.Спиридонов. Он осмотрел АПЛ; порядком остался доволен, но выразил удивление, что лодка уже старая. Я доложил, что это — самое лучшее, что было в 11-й ДиПЛ.
Встреча была организована очень хорошо, перед экипажем сразу же была поставлена задача по подготовке к БС. Обстановка, в которую мы попали, оказалась исключительно дружелюбной, резко отличаясь от той, что была на Севере.
Единственный, кто вел себя агрессивно, был флагманский специалист по ракетному оружию капитан 2 ранга Косько (видимо, у него были какие-то обиды на СФ). В конечном итоге, мы и его победили, заменив в инструкциях первую и последнюю страницы. Как оказалось, для спокойной службы на ТОФ был единственный камень преткновения — инструкции: их на корабле — огромное количество, а множительной техники тогда был минимум. Кроме того, нам еще надо было срочно сдавать отчет за переход. В общем, не без «шишек», но с поставленными задачами справились.
Командир дивизии посетил нас где-то дней через 10 после прибытия. Я сделал ему подробнейший доклад по каждому члену экипажа и состоянию материальной части. В конце беседы мне был задан вопрос: «Пьешь?» Я ответил отрицательно. «Значит, закладываешь?» — парировал он. До этого мне говорили, что он латыш. У меня как-то машинально вылетело: «Я не еврей, чтоб этим заниматься». Он криво усмехнулся и отпустил меня. Затем начались показательные «порки» — правда, не берусь утверждать, что все это произошло из-за моего неудачного высказывания.
У комдива была методика: все корабли, вновь прибывшие в дивизию, в течение года подлежали детальной «воспитательной» проработке. Особой любовью пользовались командиры первого года службы в соединении. Неоднократно дело доходило до публичного оскорбления — мол, «тоже мне, герои пришли».
Успешный переход и та работа, которая была проделана, были представлены как успехи в БП. Затем мне было сказано: «Представить 20 человек к правительственным наградам ». Вот тут было самое трудное — выделить этих людей. Работали все одинаково, каждый на своем посту. До нашего перехода, на кораблях, которые шли просто по прямой, 100% личного состава были награждены — а мы, видимо, попали «не в струю», или тут сказалась чья-то «зеленая» зависть.
В дальнейшем началось растаскивание экипажа. В итоге, за год в экипаже сменилось 14 офицеров из 23-х (8 — на Севере, 6 — на ТОО). Я как-то задал комдиву вопрос: «Что, у пирса хотите утопить?» В ответ: «Идите, работайте!»
В отпуск нас отпустили посменно, одновременно готовя корабль к БС. За время моего отпуска на меня умудрились «повесить» два «неполных служебных соответствия», от командующего 2-й ФлПЛ ТОФ. После прибытия из отпуска, при смене пакетов, у меня с начальником штаба флотилии контр-адмиралом Г.Ф.Авдохиным состоялась душещипательная беседа на повышенных тонах, при открытых дверях (после чего флагманские специалисты флотилии зауважали меня за смелый разговор).
За переход подо льдами Арктики экипаж был награжден вымпелом Министра обороны «За мужество и воинскую доблесть».
В конечном итоге, с задачей подготовки ПЛ справились, и с 7 апреля по 11 июня 1980 г. несли БС по дальней противолодочной обороне РПКСН пр.667А. Задача была выполнена успешно: имели контакт с АПЛ ВМС США и обнаружили «квакеры».
Вторым командиром на борту был Герой Советского Союза капитан 2 ранга А.А.Гусев (мой хороший товарищ), от политотдела — капитан 2 ранга Н.Ф.Матюшин, который, после окончания ВПА им. В.И.Ленина, служил в дивизии первый год и считал себя большим специалистом в вопросах противолодочной подготовки. Пытался он проводить с вахтенными офицерами занятия по своему профилю — тут с моей стороны препятствий не было.
В поход было набрано, праведными и неправедными путями, более 50-ти фильмов. Смотрели их до умопомрачения. Я нес свою, командирскую, вахту в дневное время (по московскому времени), а Гусев с Матюшиным — ночью. Когда, во время обхода корабля, я несколько раз обнаружил спящих на вахте, естественно, поставил вопрос: «Хочешь смотреть кинофильмы — бери аппаратуру и иди в кают-компанию 1-го отсека». Но некоторые считали себя большими начальниками и на мои замечания не реагировали.
Тогда я просто забрал объектив к себе под подушку. Жизнь экипажа и выполнение поставленных задач были важнее слабости к киноискусству (объектив, конечно, я отдал через особиста.)
С приходом в базу, не знаю, что там докладывали прикомандированные, но недели через две, на подведении итогов, комдив контр-адмирал А.С.Берзин заявил мне, что одного в море он меня больше не выпустит. Я ему ответил: «Хорошо — будем с Вами ходить».
Характерно еще одно. Командир группы БЧ-2 лейтенант В.И.Денисов был редактором «Боевого листка», и как-то в одном из выпусков с юмором упомянул фамилию Матюшина — так вот, его представление на очередное звание было задержано политотделом на три месяца. Впрочем, встречались в политотделе и другие офицеры: например, НачПО капитан 1 ранга В.М.Погребных — душа-человек, настоящий воспитатель, любимец офицерского состава.
В дальнейшем, наш экипаж был фактически превращен в технический. Мы содержали, готовили лодку — а другие уходили на ней на БС и возвращались героями.
Училище я закончил всего с тремя четверками и считал, что имею право поступать в ВМА им. А.А.Гречко. На моем рапорте рукой А.С.Берзина красными чернилами было написано: «Мне студенты не нужны!» После этого, я, как мамонт, был обречен на вымирание, и вступил с командиром дивизии в «глубокий клинч» до самого его убытия к новому месту службы.
Командирской учебы я не помню — помню одни только «корриды», «избиение» непослушных. Тут уже для молодых командиров я выступал в роли учителя — как увернуться от «избиения» с помощью витиеватого доклада. Особенно доставалось ребятам с открытой душой: капитану 2 ранга Е.В.Орсагошу, капитану 2 ранга А.А.Исаю, капитану 2 ранга С.Д.Безухову, капитану 3 ранга Т.Л.Москаленко. Остальные были похитрей — «мылились» вовремя.
Не могу сказать, что это была «моя» методика — но, сколько раз я ни выходил в море с комдивом на борту, он ни разу он не подменил меня, с записью в журнал на командирской вахте. Приходилось спать на ходу и управлять кораблем в «одуревшем» состоянии (мои подчиненные видели это и старались мне помогать) .
В своих воспоминаниях я позволил себе высказать несколько нелестных слов о стиле взаимоотношений контр-адмирала А.С.Берзина с подчиненными не потому, что я затаил обиду на начальника (я вырос среди православных и не держу на него зла — тем более, мы служили одному общему делу), а потому, что я до сих пор убежден: моральный прессинг подчиненных — не лучший путь достижения поставленных целей.
Камчатские будни
Несмотря на все сложности и трудности, служба продолжалась. Экипаж успешно проходил проверки и комиссии, участвовал в учениях и боевых дежурствах, числился среди отличных (хотя, как я и говорил выше, наверное, был больше техническим, чем линейным).
Кардинально —для экипажа и для меня — обстановка изменилась с приходом в соединение нового командира дивизии — капитана 1 ранга Н.Н.Алкаева. Он учил молодежь, а если и «драл» по-флотски, то за дело — обид на него не возникало.
Помню, однажды, когда наш экипаж с К-320 принимал участие в учениях «Восток», на борту присутствовал командир дивизии капитан 1 ранга Н.Н.Алкаев. Перед нами была поставлена задача: обнаружить ОБК в океане в составе трех кораблей (условного противника изображали противолодочники Камчатской военной флотилии), выдать целеуказание, с подходом на заданный рубеж атаковать «врага» ракетами и торпедами.
Командование флотилии делало ставку на две АПЛ пр.671РТМ, только что прибывшие в 45-ю ДиПЛ ТОФ и находившиеся в море; но они возложенных на них надежд не оправдали.
Мы, на К-320, учли текущую гидрологию и, определив поверхностный звуковой канал на глубине от 20 до 30 м, обнаружили этот ОБК на дальности 110 миль (глубина, конечно, «уголовная», но, как известно, победителей не судят). Донесли на КП, вышли в условную ракетную атаку, а при подходе к заданному рубежу, согласно боевого распоряжения, атаковали двумя практическими торпедами (позднее стрельбы были оценены на «отлично»).
Правда, потом пришлось пять часов ждать подхода торпедолова и выслушивать «похвалу» от контр-адмирала Н.Т.Иванова (который находился на одном из кораблей ОБК) — но это уже «брал себе на грудь» дядя Коля (как за глаза мы называли в соединении командира дивизии).
В конечном итоге, мы еле-еле успели ко времени «Ч» в назначенную точку, для выполнения практической ракетной стрельбы. «Труба» была красной, но мы все выполнили успешно. За это в приказе главнокомандующего войск Дальнего Востока К-320 объявили лучшей.
В 1983 г. впервые на ВМФ была выполнена совместная ракетная стрельба (в назначенное время «Ч») тремя АПЛ — К-320, К-212, К-201. После этой стрельбы, по возвращении в базу, нам только-только хватило времени для подготовки контейнера к приему боевой ракеты, как мы заступили в боевое дежурство.
Буквально через день или два последовал выход на оперативную маскировку по уходу РПКСН на патрулирование. По возвращении с моря, ночью нас поставили на стенд по замеру магнитного поля, а днем мы подошли к пирсу.
И тут я узнаю, что от моего корабля, находящего в боевом дежурстве, личный состав откомандировывается на другой корабль, выходящий на БП. В море должен был выходить 379-й экипаж на К-429. Командира дивизии капитана 1 ранга Н.Н.Алкаева на Камчатке не было, его обязанности временно исполнял капитан 1 ранга А.А.Гусев; а обязанности начальника штаба, соответственно, временно исполнял капитан 1 ранга Н.М.Суворов (командир 379-го экипажа ПЛ). Он хорошо знал моих специалистов и подсунул список нужных ему подводников К-320 капитану 1 ранга А.А.Гусеву; а тот, уезжая на погрузку ракет в п. Советский, подписал его не глядя.
С вопросом откомандирования подводников К-320 в 379-й экипаж ПЛ мы с ВРИО командира дивизии капитаном 1 ранга А.А.Гусевым разобрались быстро и, в конечном итоге, К-429 вышла в море без моих специалистов.
Катастрофа с К-429
Утром 25 июня 1983 г. мне поступило приказание срочно ввести ГЭУ. Это уже потом, на инструктаже у командующего флотилии, я узнал, что К-429 находится на грунте в б. Саранная. В конечном итоге, я получил приказание следовать в б. Саранная.
К этому времени обстановка в бухте сложилась тяжелейшая. К месту затопления К-429 было стянуто большое число кораблей и вспомогательных судов, которые стояли на якорях. Я, на К-320, как бандит с завязанными глазами, в тумане маневрировал между ними. Вскоре РЛК-101 вышел из строя от перегрева, а встать на якорь я не мог (по проекту якорь на лодке был, но он был приварен, так как, вследствие конструктивной недоработки, являлся, фактически, одноразовым).
Нашу К-320 направили в район спасательной операции как однотипную с К-429, в качестве тренировочного стенда для водолазов. Они на месте изучали конструктивные особенности АПЛ пр.670, чтобы потом, под водой, уже не делать лишних движений.
Не обошлось без визитов вышестоящих командиров — из начальников только ленивый не побывал на корабле. Некоторые вели себя надменно, как всезнающие, другие все расспрашивали о возможностях лодки и технических особенностях...
... с потоплением К-429 связано множество несуразностей и нелепостей, а предпосылкой к произошедшему послужили непродуманные распоряжения. Когда К-429 затонула в первый раз, командир дивизии капитан 1 ранга Н.Н.Алкаев занимался этой, не могу сказать иначе, долбаной плавбазой ПЛ. Благодаря какому-то «яйцеголовому» начальнику, подсунувшему главкому ВМФ С.Г.Горшкову приказ «О переподчинении дивизиям подводных лодок плавбаз подводных лодок», одна такая ПБПЛ оказалась в нашей дивизии. Чуть позже спохватились, поняли опрометчивость своего шага, но было поздно — С.Г.Горшков, как известно, своих приказов никогда не отменял.
Вместо того чтобы заниматься БП наших АПЛ, командование дивизии было озадачено не своими вопросами — подготовкой надводных кораблей — и, увы, порой упускало главное. А, как известно, на флоте «каждой твари по паре»: то есть было все — умные и дураки, добросовестные и недобросовестные.
Когда было принято решение о восстановлении К-429 после подъема, начали работы на лодке, находящейся на плаву. Лодку должны были включить в дивизион ремонтирующихся кораблей, в состав которых входили «единички», проходящие ремонт на СРЗ-49 — правда, дивизион подчинялся Камчатской военной флотилии. Видимо, переподчинение К-429 было невыгодно ЭМС 2-й ФлПЛ, да и командованию флотилии — как с политической, так и с экономической точки зрения (тем более, что некоторые в командовании флотилии стремились использовать завод как мастерские, и в обмен на мелкие услуги готовы были подписать любую бумагу).
Последним командиром К-429 волей судьбы стал капитан 2 ранга Б.М.Бузин, экипаж которого «держал» лодку во время ремонта. Борис Михайлович — добросовестный, грамотный, исполнительный офицер (я так уверенно о нем говорю, потому что четыре месяца он был у меня прикомандированным старшим помощником командира). Так вот, банда авантюристов, затеявших восстановление К-429 на плаву в нереальные сроки, подмяла Бузина под себя, а комдив ему не помог (это — его главная ошибка). А ведь остановить нарушение правил и наставлений было вполне возможно — надо было только следовать букве документа, регламентирующего борьбу за живучесть на ремонтирующихся кораблях (БЗЖ-РК-77), и все было бы нормально.
В результате первого и второго затопления К-429 были сняты со своих должностей: командир 10-й ДиПЛ капитан 1 ранга Н.Н.Алкаев; начальник штаба дивизии капитан 1 ранга А.А.Гусев; два командира АПЛ пр.670 — капитан 2 ранга Б.М.Бузин и капитан 2 ранга Ю.Белоцерковский; два начальника ЭМС дивизии — капитан 1 ранга С.А.Москаленко и капитан 1 ранга В.М.Кульпин (это были люди исключительной ответственности и работоспособности).
Лишился своей должности и НачПО дивизии капитан 1 ранга В.Д.Токарев, имевший слабость вести борьбу с командиром дивизии, выясняя вопрос, кто главней в соединении; а также — привычку пугать подчиненных парткомиссией (что, конечно, не добавляло ему популярности). В духе времени, он постоянно проводил с нами, командирами АПЛ, семинары по марксистко-ленинской подготовке.
Я не одобрял его стиль работы с подчиненными, а в ответ на его попытку пошутить, что он — мой земляк (дескать, он — из Иркутска, а я — из Новосибирска), ответил также в шутку: «Земляк — три лаптя по карте, да и на хрена мне родня такая — лучше я останусь сиротой», — что тоже не добавило теплоты в наши отношения.
Начальник штаба дивизии капитан 1 ранга А.А.Гусев — толковый офицер, хороший товарищ, смелый подводник, однако, только еще набирал опыт управления силами дивизии. Когда встал вопрос о выходе К-429 в море, капитан 1 ранга А.А.Гусев, видимо, не посмел доложить правду-матку начальнику штаба 2-й ФлПЛ контр-адмиралу О.А.Ерофееву, а тому позарез нужна была лодка для обеспечения К-507 — вот и гнали К-429 с 379-м экипажем на борту в море.
В это время К-320 уже вернулась с моря, была в горячем состоянии и могла обеспечить любого желающего. И, как говорится, были бы волки сыты и овцы целы.
Впрочем, таким же образом поступили на СФ, когда «отсекли» головы двум командующим, а не конкретным виновникам. Пройдет время, временщики уйдут, все встанет на свои места, и Родина узнает настоящих «героев».
Лично я глубоко убежден, что главным виновником первого потопления К-429 был командир БЧ-5 капитан 2 ранга Б.Е.Лиховозов, а капитан 1 ранга Н.М.Суворов, видимо, передоверился своему механику и устранился от управления конкретным погружением.
Мне, в свое время, когда я ходил на своем корабле с 379-м экипажем, приходилось заниматься воспитательной работой с Б.Е.Лиховозовым — за грубые нарушения инструкций по управлению кораблем при всплытии (ядерное оружие К-320 было оформлено на меня, поэтому, когда 379-й экипаж принял К-320, мне пришлось быть заложником спецоружия, как позднее на К-429 — командиру 228-го экипажа ПЛ капитану 2 ранга Ю.А.Белоцерковскому). Тогда меня поддержал заместитель командира дивизии капитан 1 ранга А.Ф.Копьев — а командир 379-го экипажа капитан 1 ранга Н.М.Суворов «замял» историю и, как ни в чем не бывало, ушел в штурманскую рубку.
Мы с Суворовым никогда врагами не были, но и особо не дружили. Когда-то капитан 1 ранга Н.М.Суворов считался перспективным офицером, был назначен и учился в 16-м УЦ ВМФ (его планировали на должность командира на первом корпусе пр.949). Потом он не прошел тестирование, был отчислен оттуда и назначен командиром 379-го экипажа.
Точно не могу сказать — может быть, контр-адмирал А.С.Берзин в этом не разобрался, но, когда с СФ на Камчатку прибыл 379-й экипаж ПЛ, он заявил: «Я заставлю этого «черного полковника» плавать!» И, в самом деле, заставил — действительно, «черный полковник» ходил в море довольно много, на разных кораблях дивизии. Может, и это сказалось — заматерел, ослабил контроль над подчиненными.
Повлияла К-429 и на судьбу командования 2-й ФлПЛ ТОФ. Командующий флотилией вице-адмирал А.И.Павлов был назначен на 6-е ВСОК ВМФ с понижением, а на смену ему прибыл новый командующий Герой Советского Союза контр-адмирал Э.Д.Балтин. Начальник штаба флотилии контр-адмирал О.А.Ерофеев убыл в ВАГШ им. К.Е.Ворошилова (что можно расценивать и как повышение).
После прибытия в объединение контр-адмирала Э.Д.Балтина отношение к командирскому звену резко изменилось. Перед выходом в море он лично инструктировал командиров — и ты шел в море с ясной программой действий, а не раздавленный морально, как после устраиваемых экзаменов (был такой стиль управления на Дальнем Востоке, его еще в шутку называли «ясаковский» — в честь 1-го зам. командующего ТОФ). Необычным было и то, что все напутствия перед очередным выходом К-320 командующий флотилией заканчивал хорошим анекдотом или выдержками из Некрасова, которого он, по-моему, знал от А до Я. Мое видение выполнения стоящих перед К-320 задач находило понимание у Э.Д.Балтина; со временем личность командующего вызывала у меня все большее доверие и уважение (думаю, я не одинок в своей оценке)...
С начальником штаба флотилии контр-адмиралом О.А.Ерофеевым у меня сложились сухие служебные отношения — я общался с ним только при передаче пакетов.
Сразу после затопления К-429 О.А.Ерофеев начал изучать личные дела всех начальников на борту. В дело капитана 2 ранга Ю.А.Белоцерковского было вшито мое представление на должность командира АПЛ — так как, после окончания 6-х ВСОК ВМФ, он был на нашем корабле старшим помощником командира девять месяцев. Представление я писал по приказанию комдива контр-адмирала А.С.Берзина, поинтересовавшись перед этим, как его оформлять: «Как на героя или простого смертного ? » Альфред Семенович ответил: «На героя». У меня был трафарет, по нему и написал (как в кинофильме «Семнадцать мгновений весны»).
Ерофеев, когда вызвал меня, это припомнил, едко заметив: «Что, на Героя представлял? » Я ему возразил: «Что, шкуру спасаете?» Естественно, был выгнан из кабинета. Впрочем, я и сам не хотел с ним дальше общаться.

Главная