Преподаватель военного перевода. Преподаватель английского языка.

В.К.Грабарь."Пароль семнадцать". 

В последующие годы, в наши группы пришли другие преподаватели: Валентин Васильевич Певцов и Марк Семенович Фрадкин, Владимир Александрович Диже. Они продемонстрировали нам мужской подход к преподаванию языка. Но к учительницам у нас сохранились те же чувства, что испытывает любой ученик к своему первому учителю.

Нам выпала честь проходить морскую практику на учебном легком крейсере (УКРЛ) «Киров», который и стал нашим пристанищем на целый месяц. С нами были наши командиры: Н.П. Оверченко, Э.А. Авраменко и В.М. Румянцев, мичман Лесничий. Вместе с нашей ротой была еще и рота Л. Ф. Бориченко, старше нас на год, но это почему-то не всем запомнилось. К тому же в одну из практик на крейсере по нескольку дней были и преподаватели: Е. Г. Пупков и В. В. Певцов...

И, если речь зашла об английском языке, то надо сказать, что именно в последних классах эти занятия были наиболее интенсивны.

Мы давно уже перешли под опеку преподавателей мужчин.  Они были разные: энергичный М.С. Фрадкин, вальяжный В.В. Певцов. На первых занятиях они нам очень не понравились, т.к. заставлял работать всех в течение всего урока. Марк Семенович в порыве своего пафоса брызгал слюной и выпалил свою знаменитую фразу: «You must work like a horse!» – Вы должны работать, как лошади. И вскоре мы поняли, что это не пустой лозунг. Они и сами так работали на уроках, и оба продемонстрировали нам типично мужской способ преподавания.  Обычное школьное правило: если тебя вызвали сегодня, то в следующий раз точно не вызовут, у них не работал. Потом мы втянулись в такой режим, воспринимали его как должное, и до настоящего времени благодарны им за то, что знание языка оказались довольно прочными.

Каждый их урок был захватывающим спектаклем. Певцов говорил, что счастлив тот, кому преподавал Марк Фрадкин. Но и сам он был отличным преподавателем с очень широким кругозором и интересами. Урок у него начинался с обсуждения новостей. Казалось, он знал все, что происходило вокруг. Критикуя наше плохое произношение, он передразнивал нас фразой: Theoretical material we know very well. But practical material is difficult for us, причем произносил ее с нижегородским акцентом: «Тиаретикал матирьял ви ноу вери вел, бат практикал матирьял из дификалт фор аз».

Атмосфера на уроках была по-настоящему творческой. Класса с седьмого-восьмого мы готовили политинформации на английском. Для этой цели использовались: сначала «Moscow News», а затем «Morninig Star» и «Dayly Worker», эти газеты тогда продавались в единственном киоске на улице Бродского (Михайловская). Но Валентин Васильевич, дав задание для самостоятельной работы, садился за свой преподавательский стол и разворачивал – итальянскую газету. Любопытным он попутно разъяснял, насколько языки похожи. И это тоже было ценным.

Позднее они нам преподавали на английском один из предметов: историю или географию.

В конце обучения, в 10 – 11 классах, отдельным предметом шел военный перевод. Преподавали его начальник цикла Д. И. Эльянов и Ф.Д. Кравченко. В 1964 году после 16-летнего преподавания Д. И. Эльянов закончил службу, его сменил Ф.Д. Кравченко и пришел Г.А. Пасечник. Эти двое были из тех самых летчики, из Военного института иностранных языков впервые пришедших в училище в 1956 году. Кроме них преподавали еще В. А. Диже (после он вел еще программу по английскому языку на ЛенТВ) и Д. А. Плюхин. Дмитрий Алексеевич Плюхин (Пьер Безухов) тогда еще только прибыл из командировки, он был наблюдателем где-то в районе Египта, награжден орденом Красной Звезды. Впоследствии долго работал в училище преподавателем истории, затем методистом учебного отдела. Очень приятный, умный и культурный человек...

Воспоминания К. Лукьяненко. Посвящается 40 летнему юбилею 18 выпуска Ленинградского Нахимовского училища.

Конечно, коллектив преподавателей был весьма многочисленным. Я ничего не пишу ни о наших биологах, ни о тех, кто преподавал физику в старших классах, хотя Леонида Григорьевича Широкова, конечно, не вспомнить нельзя. Но количественно всех намного опережала кафедра английского языка, которой командовал подполковник Эльянов. Для занятий английским класс наш разделили на две группы, примерно, по десять человек. Первыми преподавателями были Галина Петровна Грищенко, дочь знаменитого балтийского подводника Петра Денисовича Грищенко, и Нина Николаевна Избушкина. Галина Петровна до сих пор хранит подаренную мной книгу Владимира Солоухина, а я долгие годы хранил ее подарок – тоненькую синюю книжку «Подводники Балтики атакуют» с надписью «Константину Лукьяненко от дочери одного из атакующих».

Методика преподавания, в основном, строилась на зубрежке. Я до сих пор помню отрывки текстов, которые мы учили в пятом-шестом классах. Сначала нас учили писать английские тексты в транскрипции, а потом мы перешли на обычную английскую графику. Сейчас, наверное, так не преподают нигде, но, несмотря на некоторую громоздкость такого подхода, он был достаточно эффективен. На кафедре был хороший лингафонный кабинет, где мы осваивали основы произношения. Грамматика и лексика преподавались отдельно. В старших классах добавилась дополнительная дисциплина – военный перевод, который нам преподавали два майора, Федор Дмитриевич Кравченко  и Григорий Арефьевич Пасечник. Когда мы быстро справлялись с заданиями, майор Кравченко иногда ставил нам пластинки, которые он привез из-за границы. Особенно часто звучали его пластинки из серии «For the tops in pops», причем, это были настоящие шедевры, не оскорбленные еще не существовавшим тогда словом «попса». Два года спустя Грищенко и Избушкину сменили в наших группах Фрадкин и Певцов. Певцов за портретное сходство сразу превратился в Чичикова, но в этом прозвище ничего обидного, пожалуй, не было, а Фрадкин какое-то время именовался не иначе, как Спутник. Он был невысокого роста, до самой макушки лыс, но зато сзади у него были длиннющие волосы, которые с помощью сложной системы заколок должны были создавать иллюзию прически спереди. И все бы было хорошо, если бы не темперамент Фрадкина. Он не мог ходить спокойно, он вечно бежал по коридорам, лестницам, вдоль рядов столов в классе. Сначала появлялся его портфель, который, как снаряд, ложился на стол, а за ним появлялся все равно лысый череп Фрадкина, на затылке которого, как антенны первого спутника, развивались волосы. Это был удивительный человек, не имевший никаких комплексов, но всегда клокотавший истекавшей из него во все стороны энергией. С ним у меня связаны две истории, относящиеся уже к последним годам в училище. Помнится, были мы в Москве и готовились к параду. Режим – обычный: утром подготовка к параду, потом самоподготовка, а вечером нам для учебы предоставляла свое помещение какая-то краснопресненская школа. Конечно, уставали, конечно, день казался длинным, учиться вечером совсем не хотелось. Но я помню, с каким упорством он добивался от меня регулярного изучения английского. Все клетки в классном журнале против моей фамилии были заполнены оценками – сначала двойка, потом пятерка, и так до конца месяца. В одиннадцатом классе все училище готовило концерт на английском, и Фрадкин попросил меня прочитать стихотворение Уолта Уитмена «Captain». Тогда я еще не знал, что это хрестоматийное стихотворение, которое на уроках литературы пафосно выкрикивают ученики почти всех английских школ по всему миру, но я проникся этими строчками, и Фрадкин после долгих занятий со мной решил, что лучшего от меня уже не добьешься, и сказал, что теперь я могу  читать это стихотворение на вечере. Наверное, я прочел действительно неплохо, поскольку после концерта ко мне подошел Федя Гладков, который погибнет потом в Афганистане, и долго  хвалил мое выступление. Я знал, что это было искренне, поскольку он сам любил художественное чтение и к чужим успехам относился очень ревниво. Но о нем я расскажу позднее.