Отчет о посещении преподавателя 2 января 2008 г.

  
В свои 77 лет духом молод, легко общается, задает массу умных вопросом, остается интереснейшим рассказчиком.
- Сережа, расскажите, о Ваших преподавателях, а я постараюсь что-либо дополнить. Мы лучше узнавали друг друга в период поездок в Москву на парады. На "бытовой" почве.
- Конечно, на первом месте стоит Борис Федорович Блошкин.
- Да, полностью согласен с Вами, удивительный был человек. А знаете как он умер? Он перенес инфаркт, уже поправился. И в какой-то момент забыл об осторожности, о которой его предупреждали, побежал за уходящей электричкой... И сердце не выдержало.
- Мой любимый преподаватель - Носырев Василий Николаевич.
- Да, интеллигентный был человек, очень хорошо воспитанный. Интереснейший рассказчик.
Отпечатал и принес Валентину Васильевичу его собственную страничку. Кратко рассказал о страницах тех, кого он вспомнил, кем интересовался. В первую очередь, естественно, "англичанами" и "англичанками". Среди них был и остается высоким корпоративный дух.
Когда поступила в продажу книга Володи Грабаря "Нахимовское училище", Певцов купил сразу три экземпляра, один себе, два отослал в Америку, коллегам - преподавателям. А потом его собственный экземпляр "подмок", когда в период пребывания В.В. в больнице сосед сверху залил его и вызвал пожар вследствие короткого замыкания.
Другие соседи оказались бдительнее, вскрыли квартиру, успела выгореть полностью только кухня, которую благодаря друзьям В.В. удалось уже отремонтировать. На ней он меня и принимал, там же я его фотографировал. Ремонт двух комнат еще предстоит.
Накануне визита созвонился с Володей Грабарем, заехал и получил в подарок В.В. книги с дарственными надписями, словами благодарности, которые и передал по назначению. Во время встречи Володя позвонил на мобильник и смог поговорить с В.В. Узнать, что Мазья Анна Павловна, одна из получателей книги "Нахимовское училище" уже ушла в мир иной. Еще раньше - полковник Эльянов. Когда В.В. был в штатах, с Эльяновым ему встретиться не удалось. Видимо, тому нечего было предъявить в виде символов благополучия, потому от встречи и уклонился.
В канун нового года, взяв у меня домашний телефон В.В., его поздравил и "долго и мило", по словам В.В., побеседовал Юра Евсеенков, выпуск 1966 г. В.В. звонку был рад. (Все упоминаемые преподаватели имеют страницы в архиве).
Валентин Васильевич о себе.
До сих пор удивляюсь, как мы, "инкубаторно" обучаемые в 40-е, начале 50-х годов, без магнитофонов и других технических средств сумели овладеть языками. Помню своих учителей, профессоров и член-корров. К сожалению, они сдерживали себя, такое было время. В дальнейшем их опыт мне пригодился, как Боре Клионскому - мой, судя по его письму. (Клионский: "На занятиях иногда "раздваиваюсь", представляя его на моём месте. Ну а его незабываемое пародирование Серёгина  с "жопен" вместо "Japan" - это же, просто, классика! Кстати, узнай у него пользуется ли он Интернетом. Если да, то, наверняка, у него есть электронный адрес. Если нет, то скажи, что "жизнь в Интернете начинается в 80" - это девиз сайта одного австралийского журналиста на пенсии. Кстати, его мама - самая пожилая "блогерша" в мире. Ей за 100. Запиши ссылочку, пожалуйста. http://bdb.co.za/shackle/ebook.htm Думаю, ему будет интересно.")
После окончания университета меня распределили в железнодорожную школу на станции Хвойная, это южная дорога из Питера в Москву, по ней поезд шел сутки и пребывал на Савеловский вокзал. И в те времена местные в меру своего разумения игнорировали распоряжения верхов. Поэтому я многое сумел прочитать из фондов местной библиотеки. Где бы еще в то время я мог познакомиться с "Дневниками писателя" Достоевского.
А уже когда вернулся в Ленинград, узнал, что в Нахимовское училище требуются преподаватели английского. Пришел, прошел собеседование с полковником Эльяновым и был принят.
Вспоминаю свой первый опыт синхронного перевода. В Союз, в Питер на судостроительный завод приехала делегация из Индонезии для приемки кораблей. Руководство завода обратилось в училище с просьбой, меня направили. Впервые так мучился, не зная специфической кораблестроительной терминологии. Все "дивайс да дивайс", как-то выкрутился.
Отсебятина: В разговоре с Грабарем В.В. спросил: Жизнь удалась? Глядя на В.В., слушая его, понял, что ему жизнь удалась вполне.
Продолжение рассказа Певцова. Лучшие годы - это работа в Нахимовском и в институте культуры им. Крупской. Там мне было легко и интересно, литература, культура. (В.В. из артистической семьи, хорошо знает театральную жизнь). А трудно - в ВВИСКУ = ВИТКУ, высшем военном инженерно-строительном училище, куда поступил после того, как в связи с переходом с семилетнего на трехлетнее обучение в Нахимовском произошло сокращение часов преподавания английского и преподавателей. Было трудно, пришлось осваивать электротехническую терминологию и еще четырех строительных областей. (В.В. приводил примеры, передать которые мне трудно). Здесь проработал около 10 лет, даже какое-то учебное пособие написал и издал по специальности совместно с коллегами.
Однажды ко мне подошел представитель 1-го отдела и сказал, что такой-то курсант требует особого внимания, на что я ответил, что это трудно и невозможно, он второй с конца, не сможет получить положительную оценку на экзамене. В результате уже меня вызвали в первый отдел и спросили, почему я состою в переписке с иностранцем, будучи преподавателем военного училища. Я действительно переписывался с дамой из Швейцарии. На что я заметил, что давал подписку не вступать в контакты с иностранцами в Нахимовском училище, а в Вашем с меня такой расписки не требовали. Тем не менее мне "посоветовали" уволиться по собственному желанию. Что я и сделал, а был февраль, середина года, трудоустройство почти невозможно. (Отсебятина: Что значит корпоративный дух и сплоченность наших англичан!) Помогла Игнатьева Валентина Герасимовна, тогда она была директором школы в районе площади Труда, как-то! она узнала о моих затруднениях, позвонила и пригласила, помогла. Менялись времена. В 80-е годы принимали делегацию из США, одного из преподавателей разместили у меня, квартира отдельная, я один. А затем с ответным визитом я посетил США.
Позже работал (или совмещал?) в институте культуры им. Н.К. Крупской, где преподавал даже перевод. Здесь работа была гораздо интереснее. Благодаря спутниковой тарелке подтянул свои немецкий и французский. (Во время встречи В.В., извинившись, дважды выходил с кухни, включил и выключил запись какой-то передачи по какому-то "импортному" каналу).
Валентин Васильевич рад Вашим успехам нахимовцев, о которых в меру своей информированности рассказал ему. Интернета у него нет.
КСВ.

В.К.Грабарь."Пароль семнадцать". 

В последующие годы, в наши группы пришли другие преподаватели: Валентин Васильевич Певцов и Марк Семенович Фрадкин, Владимир Александрович Диже. Они продемонстрировали нам мужской подход к преподаванию языка. Но к учительницам у нас сохранились те же чувства, что испытывает любой ученик к своему первому учителю.

Нам выпала честь проходить морскую практику на учебном легком крейсере (УКРЛ) «Киров», который и стал нашим пристанищем на целый месяц. С нами были наши командиры: Н.П. Оверченко, Э.А. Авраменко и В.М. Румянцев, мичман Лесничий. Вместе с нашей ротой была еще и рота Л. Ф. Бориченко, старше нас на год, но это почему-то не всем запомнилось. К тому же в одну из практик на крейсере по нескольку дней были и преподаватели: Е. Г. Пупков и В. В. Певцов...

И, если речь зашла об английском языке, то надо сказать, что именно в последних классах эти занятия были наиболее интенсивны.

Мы давно уже перешли под опеку преподавателей мужчин.  Они были разные: энергичный М.С. Фрадкин, вальяжный В.В. Певцов. На первых занятиях они нам очень не понравились, т.к. заставлял работать всех в течение всего урока. Марк Семенович в порыве своего пафоса брызгал слюной и выпалил свою знаменитую фразу: «You must work like a horse!» – Вы должны работать, как лошади. И вскоре мы поняли, что это не пустой лозунг. Они и сами так работали на уроках, и оба продемонстрировали нам типично мужской способ преподавания.  Обычное школьное правило: если тебя вызвали сегодня, то в следующий раз точно не вызовут, у них не работал. Потом мы втянулись в такой режим, воспринимали его как должное, и до настоящего времени благодарны им за то, что знание языка оказались довольно прочными.

Каждый их урок был захватывающим спектаклем. Певцов говорил, что счастлив тот, кому преподавал Марк Фрадкин. Но и сам он был отличным преподавателем с очень широким кругозором и интересами. Урок у него начинался с обсуждения новостей. Казалось, он знал все, что происходило вокруг. Критикуя наше плохое произношение, он передразнивал нас фразой: Theoretical material we know very well. But practical material is difficult for us, причем произносил ее с нижегородским акцентом: «Тиаретикал матирьял ви ноу вери вел, бат практикал матирьял из дификалт фор аз».

Атмосфера на уроках была по-настоящему творческой. Класса с седьмого-восьмого мы готовили политинформации на английском. Для этой цели использовались: сначала «Moscow News», а затем «Morninig Star» и «Dayly Worker», эти газеты тогда продавались в единственном киоске на улице Бродского (Михайловская). Но Валентин Васильевич, дав задание для самостоятельной работы, садился за свой преподавательский стол и разворачивал – итальянскую газету. Любопытным он попутно разъяснял, насколько языки похожи. И это тоже было ценным.

Позднее они нам преподавали на английском один из предметов: историю или географию.

В конце обучения, в 10 – 11 классах, отдельным предметом шел военный перевод. Преподавали его начальник цикла Д. И. Эльянов и Ф.Д. Кравченко. В 1964 году после 16-летнего преподавания Д. И. Эльянов закончил службу, его сменил Ф.Д. Кравченко и пришел Г.А. Пасечник. Эти двое были из тех самых летчики, из Военного института иностранных языков впервые пришедших в училище в 1956 году. Кроме них преподавали еще В. А. Диже (после он вел еще программу по английскому языку на ЛенТВ) и Д. А. Плюхин. Дмитрий Алексеевич Плюхин (Пьер Безухов) тогда еще только прибыл из командировки, он был наблюдателем где-то в районе Египта, награжден орденом Красной Звезды. Впоследствии долго работал в училище преподавателем истории, затем методистом учебного отдела. Очень приятный, умный и культурный человек...

Удивительно точно продолжает затронутую тему рассказ «вмурэшника» Миши Московенко.

«Штурманское дело я почему-то не особенно любил, такого подчерка как у Берзина и Калашников - это для штурмана главное - у меня не было,  а вот математикой мы с Игорем Задворновым увлекались, и Нина Александровна Груздова посоветовала нам это дело не бросать, а двигаться в инженеры. В результате мы с Игорем попали в класс программистов».

Большинство выпускников этого класса сразу шли в Москву или в 24 НИИ в Петергофе. Игорь с первых дней в училище был нацелен на институт, а Миша решил, что пойдет служить не в институт, куда пошел почти весь класс, и даже не на подводные лодки, а на надводные корабли, оснащенные новейшими автоматизированными системами управления. 

«Романтика солнечных рей…. Мне было разрешено писать дипломный проект непосредственно на строящемся большом противолодочном корабле пр.1134А «Кронштадт» на Ждановском заводе. После отличной защиты и выпуска я сразу был назначен инженером по ЭВТ на этот корабль, который уже отрабатывал стрельбы противолодочным ракетным комплексом «Метель» на Черном море в Феодосии, куда я и прибыл молодым лейтенантом в августе 1970 года.

Мечта сбылась. Из моря мы не вылезали до прихода на Север в июле 1971 года. Хлебнул я романтики по полные уши и во время пятимесячной службы в Средиземном море в период очередной  арабо-израильской войны, и в Атлантике. А в феврале - апреле 1972 г. досталось участие в спасении теперь уже знаменитой рпл «К-19» в непрерывный девятибальный шторм. Старшим отряда спасения был адмирал флота В. А. Касатонов (отец). А за переходом следил Главный штаб ВМФ и выше.

Нас постоянно отслеживал корабль береговой охраны США «Gallatin». На всю жизнь запомнил я этого гада. Он и маневрировал в нашем ордере и подходил к аварийной лодке и пересекал курс буксировки. Флагманский разведчик отряда весь поход держал меня при себе, и мне приходилось обеспечивать переговоры с командиром этого корабля в сочетании с постоянными докладами в Москву о деятельности американцев. А на корабле не то, что словаря, справочника по иностранным  флотам не было. Так что, спасибо Певцову и Диже.

Воспоминания К. Лукьяненко. Посвящается 40 летнему юбилею 18 выпуска Ленинградского Нахимовского училища.

Конечно, коллектив преподавателей был весьма многочисленным. Я ничего не пишу ни о наших биологах, ни о тех, кто преподавал физику в старших классах, хотя Леонида Григорьевича Широкова, конечно, не вспомнить нельзя. Но количественно всех намного опережала кафедра английского языка, которой командовал подполковник Эльянов. Для занятий английским класс наш разделили на две группы, примерно, по десять человек. Первыми преподавателями были Галина Петровна Грищенко, дочь знаменитого балтийского подводника Петра Денисовича Грищенко, и Нина Николаевна Избушкина. Галина Петровна до сих пор хранит подаренную мной книгу Владимира Солоухина, а я долгие годы хранил ее подарок – тоненькую синюю книжку «Подводники Балтики атакуют» с надписью «Константину Лукьяненко от дочери одного из атакующих».

Методика преподавания, в основном, строилась на зубрежке. Я до сих пор помню отрывки текстов, которые мы учили в пятом-шестом классах. Сначала нас учили писать английские тексты в транскрипции, а потом мы перешли на обычную английскую графику. Сейчас, наверное, так не преподают нигде, но, несмотря на некоторую громоздкость такого подхода, он был достаточно эффективен. На кафедре был хороший лингафонный кабинет, где мы осваивали основы произношения. Грамматика и лексика преподавались отдельно. В старших классах добавилась дополнительная дисциплина – военный перевод, который нам преподавали два майора, Федор Дмитриевич Кравченко  и Григорий Арефьевич Пасечник. Когда мы быстро справлялись с заданиями, майор Кравченко иногда ставил нам пластинки, которые он привез из-за границы. Особенно часто звучали его пластинки из серии «For the tops in pops», причем, это были настоящие шедевры, не оскорбленные еще не существовавшим тогда словом «попса». Два года спустя Грищенко и Избушкину сменили в наших группах Фрадкин и Певцов. Певцов за портретное сходство сразу превратился в Чичикова, но в этом прозвище ничего обидного, пожалуй, не было, а Фрадкин какое-то время именовался не иначе, как Спутник. Он был невысокого роста, до самой макушки лыс, но зато сзади у него были длиннющие волосы, которые с помощью сложной системы заколок должны были создавать иллюзию прически спереди. И все бы было хорошо, если бы не темперамент Фрадкина. Он не мог ходить спокойно, он вечно бежал по коридорам, лестницам, вдоль рядов столов в классе. Сначала появлялся его портфель, который, как снаряд, ложился на стол, а за ним появлялся все равно лысый череп Фрадкина, на затылке которого, как антенны первого спутника, развивались волосы. Это был удивительный человек, не имевший никаких комплексов, но всегда клокотавший истекавшей из него во все стороны энергией. С ним у меня связаны две истории, относящиеся уже к последним годам в училище. Помнится, были мы в Москве и готовились к параду. Режим – обычный: утром подготовка к параду, потом самоподготовка, а вечером нам для учебы предоставляла свое помещение какая-то краснопресненская школа. Конечно, уставали, конечно, день казался длинным, учиться вечером совсем не хотелось. Но я помню, с каким упорством он добивался от меня регулярного изучения английского. Все клетки в классном журнале против моей фамилии были заполнены оценками – сначала двойка, потом пятерка, и так до конца месяца. В одиннадцатом классе все училище готовило концерт на английском, и Фрадкин попросил меня прочитать стихотворение Уолта Уитмена «Captain». Тогда я еще не знал, что это хрестоматийное стихотворение, которое на уроках литературы пафосно выкрикивают ученики почти всех английских школ по всему миру, но я проникся этими строчками, и Фрадкин после долгих занятий со мной решил, что лучшего от меня уже не добьешься, и сказал, что теперь я могу  читать это стихотворение на вечере. Наверное, я прочел действительно неплохо, поскольку после концерта ко мне подошел Федя Гладков, который погибнет потом в Афганистане, и долго  хвалил мое выступление. Я знал, что это было искренне, поскольку он сам любил художественное чтение и к чужим успехам относился очень ревниво. Но о нем я расскажу позднее.

КСВ.: Артистическая натура. Позже узнал, он из известной артистической семьи.