Краснознаменное ордена Ушакова 1-й степени соединение подводных лодок Северного флота. Серия "На службе Отечеству", выпуск 2, 2003 г.
Р.С.Аникин. Кубинская эпопея 1962 года. Записки командира группы ОСНАЗ Б-36 пр.641

... А вот и незнакомые: Леонид Замковский, Борис Щербаков — оба из таллинского радиоотряда. Борис Кузнецов — из мурманского радиоотряда. Здороваемся, знакомимся. Быстро вхожу в курс всех дел, начинается повседневная и очень интересная работа.
Разведка с ПЛ имеет свою специфику и особое назначение. Мы все не имели опыта службы на лодках, поэтому многому пришлось учиться, начиная с устройства корабля.
Непосредственным организатором и вдохновителем нашей подготовки был С.Хохлов, настойчивый и въедливый, иногда до оскомины, но ровный, и справедливый начальник. Подготовка личного состава групп совмещалась с практическим несением вахты, а офицеры несли оперативное дежурство. Особо следует отметить высокий уровень общеобразовательной и специальной подготовки наших моряков срочной службы. Все имели среднее или среднеспециальное образование, радисты 1-го или 2-го класса с первичным знанием английского языка. Конечно, в разведку был особый отбор, но и выбирать из кого было.
Частенько обсуждали вопрос: "Куда войдем?" Однозначно, что на юг, так как снова прошли медкомиссию в Североморске на годность к службе в странах с тропическим климатом. Куба и Гана единственные наши более-менее друзья в южных широтах, но Гана находится от США в полтора раза дальше, чем Кольский залив, поэтому лодки там держать не имеет смысла. Остается Куба. У нас сейчас с ней налаживаются теплые отношения. На Кубу так на Кубу, только когда?
В трудах и заботах проходит лето. В июле на Север приехал Н.С.Хрущев. Присутствовал на флотских учениях, в Гремихе вручил награды атомщикам, в Мурманске, выступил перед тружениками Советского Заполярья. Очень их обидел, обратившись к ним со словами: "Дорогие наши, дважды дорогие", намекая на полярную надбавку. Одним словом, сердечной встречи не получилось.
В начале сентября из Полярного в Ягельную перешли четыре лодки пр.641
— 69-я БрПЛ. Вся эскадра собралась в одном месте. Значит совсем скоро закончим подготовку и двинем в моря.
Проходит две недели, и нам объявляют, что четыре группы переводятся на 69 бригаду: капитан-лейтенант Б.Кузнецов на Б-4; старший лейтенант Р.АНИКИН на Б-36; старший лейтенант В.Орлов на Б-59; старший лейтенант А.Мурыгин на Б-130. Видимо бригада торпедных лодок пойдет первым эшелоном, сроки неизвестны, но быть в готовности. Наконец-то! ...

В разрыве снежного заряда справа открылся маяк Цыпнаволокский, приветливо подмаргивающий красно-белым глазом. Вот он полуостров Рыбачий — родимая наша земля. Впереди Кольский Залив. Море постепенно успокаивается, входим в залив, поворачиваем в губу Ягельную. Знакомый причал от которого уходили 67 суток назад, швартуемся. Все!
Эпопея закончилась. Теперь будет береговое продолжение — разбор с оргвыводами.
Матросов поощрить, офицеров не наказывать!
А весь сыр-бор разгорелся, оказывается, из-за того, что американцам не понравилось размещение ядерных ракет Советского Союза на Кубе. Чтобы воспрепятствовать этому они готовы были развязать ядерную войну, а перед этим еще объявили морскую блокаду Кубы, в которую мы и "въехали". Это их еще более убедило в агрессивности русских, но, понимая, что в ядерной войне им тоже мало не покажется, они решили полюбовно договориться с нашим правительством, предварительно озаботясь созданием "благоустроенного" концлагеря для пленных советских подводников на пляже Майями, штат Флорида.
Да, не привелось нам воспользоваться "гостеприимством" американцев... Три ПЛ: Б-36, Б-59, Б-130 были обнаружены силами ПЛО ВМС США (С-13, "Волк", "Контакт") и принуждены к всплытию. Как правильно выразился кто-то из командования вы — потопленные".
Только одна лодка Б-4 под командованием капитана 2 ранга Р.Кетова сумела оторваться от преследования. Командир группы ОСНАЗ этой лодки капитан-лейтенант Б.А.Кузнецов был награжден орденом Красной Звезды.
Об экипаже нашей Б-36 можно говорить много и хорошо, но ограничусь только несколькими словами: это настоящие мужчины и настоящие подводники, именно о таких говорил герой-подводник Великой Отечественной войны: "... и нет бойцов, подводников смелей, и нет нам почвы тверже под ногами, чем палубы подводных кораблей".
Да, с такими можно идти не только в разведку!

Кузнецов Борис Афанасьевич. Выпускник ЛНВМУ 1949 года. Воспитатель с 1955.

В.К.Грабарь."Пароль семнадцать".

Всей нашей оравой: принятыми и не принятыми, первое время руководил старший лейтенант Борис Афанасьевич Кузнецов (прибыл 27.8.58). Чуть позже к нему присоединились другие воспитатели: Владимир Васильевич Тарбаев (9.09.58) и Валерий Антонович Невзоров. Вероятно, их также как и нас назначали впопыхах, и они приступали к своим обязанностям, едва переступив порог училища.

На 25 нахимовцев одного взвода (класса) по штату полагался офицер-воспитатель в звании капитана 3 ранга. Наши были пока что ещё старшими лейтенантами. Будто специально, их распределили по взводам в соответствии с их собственной величиной. В первый – крупный В.А. Невзоров, во второй – полноватый В.В. Тарбаев, в третий – худощавый Б.А. Кузнецов. Им было по 27 лет, никаких педагогических знаний или хотя бы опыта воспитания чужих детей у них не было. В.А. Невзоров (1930 г.р.) ранее служил на Центральном полигоне на Новой Земле, участвовал в испытаниях ядерного оружия. В.В. Тарбаев был командиром БЧ-2 эсминца «Озаренный» на Северном флоте, а Б.А. Кузнецов, нахимовец 2-го выпуска, после окончания ВВМУ им. Фрунзе из-за ослабленного зрения служил на берегу в различных высших училищах: Североморском ВВМУ в Архангельске  и 2-м Балтийском ВВМУ в Калининграде. В 1955 -57 годах он уже служил в Нахимовском училище. Затем был переведен в 1-е Балтийское ВВМУПП.

Офицеры-воспитатели были молодыми еще людьми, и порой сами получали те взыскания, которые и получают в 27 лет. Но мы знали их совсем с другой стороны. Они повсюду были с нами: играли в футбол, катались на катке, заливаемом зимой на спортивной площадке, в лагере ловили рыбу, купались в озере. Они же учили нас и гребле, и хождению под парусом, и строевому шагу, и как обиходить себя: погладить брюки, пришить погончики на рабочее платье, постирать «гюйс». Это были современные, хорошо образованные, начитанные молодые люди. И наши взаимоотношения лишь отдаленно напоминали военные и больше походили на игру в войну. К ним обращались по всем вопросам.

А вопросы у одиннадцатилетних ребят были самые разные. Кто-то заскучал по дому. Кому-то чего-то не хватило, и обиженный защитник родины хныкал. Мише Голубеву не досталось булочки, и он сквозь слезы загыкал. Почти также он и смеялся,  за что и получил прозвище Гыша. Именно так начинался у нахимовцев путь к командирскому мостику. Но тот случай с булочкой ему припоминали и, когда он был уже флагманским штурманом дивизии атомных подводных ракетоносцев и, когда стал заместителем начальника отдела Оперативного управления Главного штаба ВМФ. Но все это – позже.

А тогда - во всем надо было разбираться офицерам-воспитателям. Должность у них была такая - сложная и очень ответственная.

О воспитателе 3-го взвода рассказывает В. Калашников. Борис Афанасьевич Кузнецов был всегда аккуратен, в чистой рубашке и отглаженных брюках. За своей формой он в то время следил и такого же отношения к ней требовал и от нас. Борис Афанасьевич курил сигареты «Аврора» за 14 копеек или «Ароматные» за 15 коп. У него, как у заядлого курильщика, соприкасающиеся стороны указательного и среднего пальцев правой руки были желтого от никотина цвета. Как все коренные ленинградцы, «болел» он, конечно же, за «Зенит». Однажды мы всем классом ходили на стадион им. С. М. Кирова на футбольный матч (стадион им. В. И. Ленина у Тучкова моста в то время еще только достраивался).  Так вот этот худой, скорее щуплый, невысокого роста, остроносый старший лейтенант в морской форме чуть ли ни выпрыгивал из собственной тужурки во время острых моментов на футбольном поле. Так переживают, обычно, открытые и добродушные люди. Или вот совсем простой случай, – дополняет М. Хрущалин. - Уже не помнится, кто привез в лагерь пневматическое ружье. И Борис Афанасьевич увлеченно лежал на животе около лужи и вместе с нахимовцами упражнялся в меткости при стрельбе по цели – запущенному в лужу паруснику из куска коры. Однажды, в классе, наверное, седьмом, когда его семьи не было дома, мы (с кем-то ещё из нахимовцев нашего класса) помогали оклеивать обоями его комнату в доме на проспекте Ю.Гагарина.  Надо сказать у него в гостях побывали многие ребята и по самым разным поводам. Часто он брал с собой иногородних или сирот. Сам выросший без отца он понимал, что надо делать.

Спустя много лет, Миша Московенко «с удивлением узнал, что Н. И. Исаев постоянно информировал отца обо всех моих успехах и неудачах, а иногда и о моих художествах. А я ни о чем и не догадывался, даже обижался на Николая Ивановича за его придирчивость и излишнее внимание ко мне». Калашников продолжает:  «Мало того, что он воспитывал нас, ещё от него доставалось и самому офицеру-воспитателю. Я однажды оказался свидетелем их откровенного мужского разговора, в котором Николай Иванович по-отечески, но довольно жёстко наставлял нашего Б.А. Кузнецова за его мягкотелость по отношению к слабому полу. Николаю Ивановичу тогда было 40 лет, он прошёл большую жизненную школу и его мнение Борис Афанасьевич ценил, хотя и не следовал ему».

Нешуточные страсти разыгрывались за настольным хоккеем. В деревянной коробке были сделаны прорези, куда вставлялись фигурки хоккеистов, выпиленные из фанеры и насаженные на проволочные ручки. Снизу за ручки их держали и гоняли по прорезям члены команд, вместо шайбы – пластмассовая шашка. Игроки вполне отождествляли себя со своими фанерными двойниками, игра была жесткой и зачастую заканчивалась потасовкой. По этой причине хоккей выставляли в коридор, поскольку он плохо сочетался с игрой на пианино. На этом  инструменте, к слову сказать, «тренировались» все, кому не лень. Но иногда устраивали джазовое трио офицеры-воспитатели: Б.А. Кузнецов, В.А. Невзоров, В.В. Тарбаев.

Очень скоро эту комнату ликвидировали, как архитектурное излишество. А та машина еще некоторое время стояла в коридоре спального корпуса.

Вместе с нашим воспитателем Б.А. Кузнецовым в поселке находилась его семья: жена Валерия Владимировна, для краткости все звали ее Лерой, и пятилетняя дочка Маринка. Жили они на Желтой даче недалеко от территории лагеря.  Финские дачи имели свои названия по их цвету. Мы жили на самой большой – Синей. В один из свободных вечеров Борис Афанасьевич устроил рыбалку. Был какой-то жор, наловили столько, что готовить отдельно каждую рыбку было невозможно. Грабаря послали за мясорубкой, тогда он впервые увидел симпатичную Желтую дачу, а позже сделал ее акварельный рисунок. На этой даче побывали и другие нахимовцы. Задворнов помнит, как Валерия подбивала мальчиков познакомиться с девочками. Но в пятом классе для нас ее затея была непреодолимой. Вот, пожалуй, и все, что осталось в памяти.

Помнится один эпизод, когда мы чуть не перевернулись. Ветер на озере имел одно неприятное свойство: обычно сдерживаемый высокими елями, росшими на обрывистом берегу, он иногда внезапно прорывался, и тогда уж -- не зевай. Так случилось и в тот злополучный раз. Мы сидели на дне шлюпки и держали в руках шкоты (привязанные к концам паруса веревки). В небе – солнце, в парусах – веселый ветерок. Как вдруг шлюпку резко наклонило на борт. Надо было отпустить паруса, чтобы высвободить кренящий шлюпку ветер, а пальцы наоборот - вцепились в шкоты, как в соломинку, и ни в какую. Не успели испугаться, а вода уже хлестала по плечам. Но свое дело знал сидящий у руля офицер-воспитатель, бывший нахимовец Б.А. Кузнецов -- вывернув шлюпку против ветра, он спас положение. Неизбежного, как казалось, переворота вверх килем удалось избежать.

Кардинальные перемены произошли и в командном составе нашей роты. После шестого класса по разным причинам оно почти полностью сменилось. К. Ф. Осипенко был уволен в связи с сокращением Вооруженных Сил СССР и с тех пор его больше никто не встречал (а умер он аж в 1994 году на 75-м году жизни. – В. Г.).  Б. А. Кузнецов из-за сложившейся ситуации в семье был переведён на Северный флот (СФ). В. В. Тарбаев, еще до назначения в Нахимовское закончил Высшие офицерские курсы ВМФ. Служа в Нахимовском, он заочно или на вечернем отделении учился в Строительном институте, и перевелся туда же. В. А. Невзоров просто плюнул на все и подал рапорт о переводе его в действующий флот. Кашалота И. В. Васильева «застукали» милиционеры, когда он на рынке продавал комплекты нашего рабочего платья. Его сослали на Север, служил  он вместе с Б.А. Кузнецовым в одном соединении. После увольнения в запас жил в Сосновой поляне, новом районе Лениниграда (умер в 1983).

Борис Афанасьевич служил помощником начальника центра обработки и информации морского радиоотряда ОСНАЗ, и командиром группы разведки,  часто бывал на подводных лодках в качестве офицера ОСНАЗ. В том числе, как он сам рассказывал, и во время известного Карибского кризиса в составе экипажа одной из подводных лодок в районе острова Куба. Но орденом «Красной Звезды» награжден он был за поход 1963 года на ПЛ  К-133 (12.5.63 они пересекли экватор), а у него была и еще одна «Звезда» - за освоение новой техники.  Затем (1967 -1970) он был командиром роты во ВВМУППе, у курсантов о нем тоже хорошие воспоминания. Он был прирожденным воспитателем. Но и оттуда его снова перевели на север. Вспоминает Калашников:

«Судьба ещё раз свела меня с ним, но уже в посёлке Гаджиево, где он командовал плавучей казармой ПКЗ-145 (с12.2 .1970 г. – Ред.). Эта ПКЗ входила в состав кораблей 3-й флотилии подводных лодок Краснознамённого Северного флота, на ней жили экипажи РПК СН (ракетных подводных крейсеров стратегического назначения). Было видно, что  служба на флоте у Бориса Афанасьевича складывалась не удачно». Позднее на стоящей рядом штабной плавказарме ПКЗ-160 разместили экипаж, в котором служил В. Крылов: «Я видел Бориса Афанасьевича всего один раз, он заканчивал службу и сдавал дела. Меня он не узнал, я не стал его окликать, думал, что увижу ещё, но он скоро уехал». Борис Афанасьевич Кузнецов был уволен в запас в звании капитана 3 ранга в 1972 году.

Рассказ о Борисе Афанасьевиче не возможен без упоминания о его семье. Мы часто, особенно, когда бывали в лагере, встречались с его женой Валерией.  Более того, Боря Кузнецов, Лера и их дочь Марина летом на каникулах жили в гостях у родителей Московенко. Они Бориса Афанасьевича помнили и уважали. Лера сыграла значительную роль в жизни некоторых из нас и в судьбе своего мужа.  И вот, они уехали на Север. Борис Афанасьевич как-то раз заходил к нам в гости, а затем связь с ними прекратилась. Спустя двадцать лет после нашего выпуска, готовясь к юбилейной встрече, мы решили разыскать наших первых воспитателей. Грабарь вспоминает: «Звоню, не рассчитывая, что меня и помнят. По голосу узнал Леру, но на всякий случай переспросил, а в ответ:

 - Володенька! У нас до сих пор висит твой рисунок Желтой дачи!…

После встречи выпускников Грабарь и Марк Козловский отвезли Бориса Афанасьевича домой. Лера нас не ожидала и была по-домашнему, в папильотках. Марк, аж, протрезвел – что делает с людьми время! Грабарь же после побывал у них еще раз. Пригляделся – нет, Лера была все та же: веселая, добрая, заводная! Было много воспоминаний. Прощаясь, спросил у Бориса Афанасьевича, как здоровье? – «Пить не бросил, курить не бросил, значит - хорошее». Через полгода он умер. На следующую нашу встречу пришла их дочь Маринка. Взрослая женщина держала за руку дочку, такую же, какой мы знали когда-то Маринку и помнили ее все эти годы.

«Подготовка в учебном центре была поставлена хорошо, поэтому в Гаджиево я вернулся вполне подготовленным специалистом, командиром электронно-вычислительной группы РТС. - Вспоминает Крылов. - Наш экипаж разместили на штабной плавказарме ПКЗ-160, рядом стояла ПКЗ-145, которой командовал наш бывший офицер-воспитатель капитан 3 ранга Б. А. Кузнецов. Я знал, что Саша Берзин и Миша Голубев, которые приехали в Гаджиево на один - два года раньше, общались с ним и бывали у него дома.

Интересная встреча состоялась в 1985 году. К этому времени мы разыскали и своих воспитателей. Пришли первые офицеры-воспитатели: Невзоров, Тарбаев, Кузнецов. Пришел и Э. А. Авраменко. Когда он узнал, что Петров стал старшим помощником командира атомной подводной лодки, а Грабарь - старшим научным сотрудником Военно-морской академии, то мало было сказать, что он удивился - он был потрясен до отчаяния! Потерпели крушение все его педагогические взгляды и оценки. И он даже не пошел на товарищеский ужин.

Пятьдесят лет спустя (альманах второго выпуска ЛНВМУ). Редактор - составитель: Солуянов В.Е. СПб.,1999. подробнее

Кузнецову Борису -

Да, наша жизнь - труднейший марафон.
Мы отстаем и догоняем снова,
И рвем из рук друг друга микрофон
Для вовремя несказанного слова ...

А.Г. и В.С.

Офицеры. Грабарь В.К.

По штату училища на троих воспитанников приходится один взрослый. Но несмотря на это, работа офицера-воспитателя никогда не была лёгкой. Он повсюду находится со своими подопечными  - играет в футбол, катается на катке, ловит рыбу в лагере, купается в озере, учит ребят гребле, хождению под парусом, строевому шагу. К нему обращаются по всем вопросам. Кто-то заскучал по дому, кому-то чего-то не хватило, кто-то пакует шинель в посылку. Чтобы бабушка пришила пуговицы. Разобраться во всём дорогого стоит. Должность у офицеров-воспитателей – очень сложная и ответственная. Абсолютно отвечать высоким требованиям этой должности могли, наверное, только офицеры, сами в прошлом бывшие нахимовцами. Жаль, что таких воспитателей было за историю училища немного. В 1955 году пришли Александр Нилович Старичков, Борис Анисимович Бутко и Борис Афанасьевич Кузнецов – все выпускники 1949 года. Затем, из тех, кто прослужил в училище не один год, можно назвать лишь Вячеслава Валерьяновича Сафронова и Виктора Ивановича Строгова. Бывшие нахимовцы пользовались у воспитанников неизменным и вполне понятным авторитетом, им не надо было искать друг с другом общий язык.