Контр-адмирал К.А. Безпальчев. В море и на суше. Сборник воспоминаний его воспитанников и сослуживцев. - СПб.: НПО «Система», 2008.

22 июня 1950 г. - на площади перед Дворцом пионеров мы принимали присягу на верность своей Родине. И насколько мне известно, никто из нас по большому счету её не нарушал и не предал, а Леша Венедиктов подтвердил это самой дорогой ценой - своей жизнью, погибнув в море на боевом посту.
Тогда же мы получили аттестаты зрелости и знаки воинского отличия курсантов 1 -го курса высших военно-морских училищ.
И последнее событие в хронологии нашей истории - это поход на учебном паруснике «Лавена» под командованием капитан-лейтенанта П.Е. Игнатьева в Ленинград на парад в честь дня ВМФ на Неве.

Рижское Нахимовское военно-морское училище. Сборник материалов о встрече выпускников по случаю 60-летия основания училища. 3 декабря 2005 г. Составители: Г.Г. Лойкканен, М.Д. Агронский. СПб.: "НПП "Система", 2006.

В памяти воспитанников навсегда остались имена наших воспитателей и учителей.

1- Командование:
капитан 1 ранга Безпальчев Константин Александрович,
капитан Докшицер Лев Самойлович,
капитан 1 ранга Плискин Лев Яковлевич,
командир УПС «Лавена» Игнатьев Петр Егорович.

«ФЛАГ ПОДНЯТ!»

Учебная шхуна рижских нахимовцев «Лавена» вступила в строй

«Ригас Бал ее» Июль 1950 г.

Вчера в Рижском Нахимовском училище состоялся большой праздник. В строй вступила учебная парусно-моторная шхуна училища «Лавена».
На церемонию торжественного подъема флага Военно-Морского Флота в гости к нахимовцам приехали Председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР тов. Кирхенштейн, заместитель Председателя Совета Министров тов. Остров, секретарь Кировского райкома партии тов. Азан и председатель Кировского райисполкома тов. Полис.
На просторной Даугаве, чуть ниже Валдемарского моста, сто¬ит на якоре стройная трехмачтовая шхуна. Судно сверкает ярко надраенными медными частями, приятно радует глаз исключительной чистотой и порядком, свойственным судам Военно-Морского Флота.
8 часов утра. Катер с гостями и командованием училища подходит к борту «Лавена». На палубе выстроились нахимовцы. Командир шхуны тов. Игнатьев четко рапортует:
- Товарищ Председатель Президиума Верховного Совета Латвийской Советской Социалистической Республики! Воспитанники и личный состав учебного парусного судна «Лавена» построены для поднятия Военно-морского флага Союза Советских Социалистических Республик!
Потом раздается команда:
- На флаг, флаги расцвечивания, вымпел смирно!
Нахимовцы, офицеры застывают в торжественном молчании.
Командир шхуны тов. Игнатьев подает команду:
- Флаг, флаги расцвечивания, вымпел поднять!
Под звуки гимна Советского Союза и гимна Советской Латвии Председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР A.M. Кирхенштейн поднимает Военно-морской флаг. Одновременно поднимаются яркие флаги расцвечивания, и судно принимает еще более нарядный вид.
После торжественной церемонии первого подъема флага A.M. Кирхенштейн обратился к нахимовцам с теплой речью, в которой пожелал будущим офицерам флота успешной жизни и учебы на благо любимой Родины.
Начальник училища капитан 1 ранга К.А. Безпальчев поздравил личный состав и воспитанников с вступлением в строй учебного судна и провозгласил здравицу за лучшего друга молодежи Генералиссимуса И.В. Сталина. Дружное «Ура» прокатилось над рекой.
На парусной шхуне «Лавена» воспитанники старших классов будут проходить военно-морскую практику. Они пойдут в настоящее морское плавание по Балтике.
В течение июля - августа несколько смен воспитанников пройдут морское крещение.
На днях «Лавена» уходит в первый рейс.

«ПОД ПАРУСАМИ»

С. Банк «Советская молодежь» 3, 6, 7 сентября 1950 г.

1. «Лавена» уходит в море

Вот и настал этот долгожданный день - старшеклассники Рижского Нахимовского училища отправляются в двухнедельный морской поход.
...Теплый вечер. Яркие августовские звезды над головой. Кружево Валдемарекого моста, Черная тихая вода. Горят на носу и корме якорные огни. Шлюпка беспрерывно курсирует между учебным судном «Лавена» и пристанью. Это возвращаются воспитанники. Ловко поднявшись по штормтрапу на шкафут, нахимовцы докладывают:
- Товарищ лейтенант, воспитанник второй роты Тихомиров из увольнения прибыл. За время увольнения никаких замечаний не имел.
Ночь. Команда спит. Только вахтенные бодрствуют в кубриках и на палубе.
Ярким солнечным утром «Лавена» выбирает якорь и, развернувшись вниз по реке, уходит в поход. И пока проплывают вдоль бортов причалы рижского порта, судоверфь, зеленый берег полноводной Даугавы, познакомимся поближе с нашим судном.
«Лавена» - трехмачтовая шхуна с бермудским косым вооружением. Свыше 700 квадратных метров - такова площадь ее парусов. Ее водоизмещение - 626 тонн. Дизель мощностью 225 сил в сочетании с парусами, хорошая устойчивость и великолепные морские качества обеспечивают шхуне неограниченный район плавания.
«Лавена» вошла в Рижский залив. Жаркое солнце, легкий ветер, тихая синяя вода.
- Команде до пояса раздеться! - кричит с мостика вахтенный офицер. Мигом сняты синие рабочие блузы. Десятки загорелых и крепких юношеских фигур разбегаются по кораблю. Идет будничный, но увлекательный первый день похода.
В штурманской рубке командир, плотный седеющий Петр Егорович Игнатьев, и помощник - совсем юный Николай Захаров прокладывают курс. А внизу, на левом шкафуте, группа нахимовцев, влюбленных в сложное штурманское искусство, ведет параллельную прокладку. Игорь Смирнов, Олег Иванов, Юрий Титов, Борис Щукин, Виктор Виленкин тоже начали запись в вахтенном журнале. Воспитанники определяются по пеленгам, ведут прокладку курса, измеряют глубины. Руководитель морской практики, офицер-воспитатель Сергей Иванович Сергеев руководит молодыми штурманами.
На полубаке боцман Михаил Григорьевич Шляпников, старый балтийский моряк, свыше четверти века проплававший на кораблях различных классов, обучает воспитанников такелажному делу. Внизу, в кубрике, старшины повторяют с нахимовцами сигналы дудок. В другом кубрике офицер Василий Федорович Заворуев проводит политинформацию... А «Лавена» идет вперед. Ровно стучит дизель, и легкий ветер развевает кормовой флаг.
С мостика раздается свисток-предупреждение. И вслед за дудкой командир кричит в рупор:
- Все наверх, паруса ставить!
Из кубриков, с бака и юта мчатся воспитанники. Каждый знает свою мачту и свое место.
- Пулей лети! - подбадривает Петр Егорович.
Работа у парусов - любимое занятие нахимовцев. Под руководством старшин ребята быстро снимают чехлы. С палубы на мостик несется:
- Грот-триссель к подъему готов! Кливера к подъему готовы!
Паруса расчехлены, воспитанники на своих местах внимательно смотрят на мостик. Раздается команда:
- На фалах и ниралах, бакштагах и завал-талях паруса поднять!
Проходит несколько минут, и «Лавена» под всеми парусами, чуть накренившись на борт, плавно скользит по синей морской глади.
Незаметно и быстро приходит вечер. Серп молодой луны высоко в небе. Уже закончилась дневная учеба; прошло комсомольское собрание, на котором офицер-воспитатель Павел Мефодиевич Свирский поставил перед комсомольцами задачи похода, уже начищена картошка для камбуза и произведена вечерняя приборка. Все свободные от вахты воспитанники собрались на полубаке вокруг старшины Алексея Акиншина. Старшина, поудобнее устроившись на палубе, перебирает лады баяна. Над тихим морем несутся песни. Ребята поют дружно, с увлечением о далеком полуострове Рыбачьем, о том, как грустно моряку вдали от родных берегов, о любви и верности Отчизне. Потом старшина сам затягивает и все подхватывают одну из любимых песен:
... А я остаюся с тобою,
Родная навек сторона.
Не нужно мне солнце чужое,
Чужая земля не нужна...
И как бы в подтверждение этой прекрасной песни дружески мигают в ночи маяки родных берегов.
А на утро снова в шесть побудка, уборка корабля, торжественная минута подъема флага и длинный летний день учебы. Вновь и вновь раздается любимая команда: «Все наверх, паруса ставить» или «Паруса долой». С каждым разом воспитанники все четче и быстрей работают, команды у мачт соревнуются за быстрейшую постановку и спуск парусов. Уже известны лучшие нахимовцы на парусных ученьях. Это Слава Пичугин, Игорь Смирнов, Каспер Иванов, Виктор Соколов, Борис Щукин, Арон Молочников, братья Борис и Герман Тихомировы, Борис Пашков...
На третий день плавания «Лавена» подходила к острову Гогланд. Пологими, поросшими лесом горами протянулся Гогланд с севера на юг поперек Финского залива. Нет иного пути кораблям, идущим в Ленинград или из Ленинграда, как мимо Гогланда.
Свыше двухсот лет назад мимо этих суровых берегов уходили в бой петровские галеры. Этим же курсом они возвращались к родным берегам, ведя плененные шведские корабли. Первый русский плаватель вокруг света адмирал Иван Федорович Крузенштерн, уходя в далекие моря и океаны на шхуне «Надежда», проходил мимо этого острова, надолго прощаясь с родной землей. Первый в мире изобретатель беспроволочного радиотелеграфа преподаватель Кронштадтской электроминной школы Александр Попов здесь, с этого холодного острова, осуществил свое гениальное открытие. Мимо Гогланда ходили в боевые операции Первой мировой войны бесстрашные балтийские крейсеры и эсминцы, подлодки и сторожевики. Мимо Гогланда пробивались из Гельсингфорса в родной Кронштадт сквозь льды и пургу корабли Балтийского флота, участники знаменитого ледового похода 1919 года. Нет иного пути кораблям, как только мимо этого острова, лежащего посередине Финского залива...
Долгие и обидные 20 лет Гогланд был во вражеских руках. Это был остров-шпион, остров-диверсант. Чужие наглые и хищные глаза наблюдали за нашими кораблями, чужие камеры фотоаппаратов пытались заснять маневры флота...
И только в 1939-40 годах Гогланд вновь и навсегда стал нашим другом и помощником Балтийского флота, как и сотни лет назад.
Эту историю рассказывали нахимовцам офицеры-воспитатели пока мы шли вдоль южной оконечности Гогланда, пока наш сигнальщик переговаривался с постом связи на острове.
Слева по корме остался Гогланд. Близок Кронштадт, Ленинград. Закончена большая приборка. О том, что такое большая приборка на учебном судне, мы расскажем отдельно, ибо приборка заслуживает этого. Воспитанники собрались на шкафутах, а с мостка офицеры рассказывали о местах, мимо которых проходила «Лавена».
Вот справа по носу показались очертания фортов «Красная горка» и «Серая лошадь». Здесь в незабываемом 1919 году волею Сталина, мужеством балтийских моряков было подавлено эсеро-меньшевистское контрреволюционное восстание...
«Лавена» идет все дальше и дальше. Вот уже справа виден Кроншлот - первая петровская морская крепость, а слева - купол кронштадтского собора.
Кронштадт - родина русской морской славы. От первых галер Петра, от первых викторий над шведами до незабываемых лет Великой Отечественной войны далеко на весь мир прогремела боевая слава Балтийского военного флота.
И, наверное, потому так внимательно слушали воспитанники рассказы офицеров, что им, нахимовцам, будущим офицерам Военно-Морского Флота страны социализма, надлежит множить славу Балтийского флота. Ибо они преемники славных традиций военно-морского оружия.
Позади Кронштадт, город-моряк, город-крепость. «Лавена» входит в Морской канал. Вдали заревом огней сверкает ночной Ленинград. И, кажется, сами звезды бледнеют на фоне этих бесчисленных огней.

«В МОРЯХ МОИ ДОРОГИ...». Верюжский Николай Александрович (Воспоминания нахимовца Рижского Нахимовского Военно-Морского училища в период с 1947 по 1953 годы).

Совершенно понятно, что основная нагрузка и обеспечение всей работы отводилась штатному личному составу шхуны: боцманской команде, матросам-мотористам, которыми умело руководил командир парусника П.Е.Игнатьев. Нам же отводилась вспомогательная роль, но, как я понимаю, мы должны были прочувствовать всю новизну и прелесть настоящего морского плавания. По общекорабельной команде: «Все наверх! Ставить паруса!» мы выбегали из кубриков на палубу и выстраивались в соответствии с расписанием у своих мачт по правому и левому борту для выполнения последующих команд. Что и говорить, при первой постановке парусов мы, пытаясь приобщиться к важному и ответственному делу, в сущности, только мешали штатным матросам быстро и чётко выполнять команды, подаваемые командиром шхуны с ходового мостика.
Вот оно настоящее море, уже не видно берегов, а шхуна наполнив паруса ровным норд-вестом, слегка накренившись на правый борт, режет форштевнем ещё небольшие набегающие волны. Проходит некоторое время. Прекращает работать дизель. Идём только под парусами. Подвахтенным разрешается от мест отойти. Однако не все спускаются в кубрик, большинство остаются на палубе, наблюдая за морем и окружающей обстановкой. Шхуна становится более чувствительна к порывав ветра и набегавшим волнам, в такт которым начинает ритмично раскачиваться, то поднимаясь, то опускаясь. Вспоминается «по теории», что такая качка называется «килевой».
Наступает время обеда, но что-то пропал аппетит. Замечаю, что не я один отказываюсь от первого - рыбного супа, да и второе - макароны по-флотски остаются почти не тронутыми, вот компот, пожалуй, выпью. Однако некоторые мои товарищи по «бачку» радуются, что сегодня им повезло и уплетают всё по полной. Да ещё говорят, что на юте стоит открытая бочка с необыкновенно вкусной, жирной селёдкой какого-то особенного пряного посола, бери, сколько хочешь. Счастливчики!
Но мне почему-то не до их радости. Какое-то странное состояние. С каждым взлётом и падением шхуны, непрерывно продолжающееся вот уже несколько часов, ощущаю лёгкое головокружение. Наверное, надо полежать, и я забираюсь к себе на третий ярус. Койка моя расположена вдоль борта, за которым слышно как бурлит, кипит, утихает, а затем снова шипит и бьётся в обшивку не успокаивающаяся волна.
Пытаюсь проанализировать своё необычное состояние, которое испытываю впервые в жизни, вроде ничего особенного: ничего не болит, но какая-то вялость по всему телу, и не хочется ничем заниматься, даже нет желания спуститься с койки и забить «козла» или подняться на палубу, чтобы полюбоваться стремительным бегом по волнам нашей шхуны. Забываюсь в полудремоте, ощущая вместе со шхуной лёгкие подъёмы и падения, небольшие покачивания вправо и влево. Прошло, как мне показалось, значительное время, в течение которого отдавались по корабельной связи очередные команды, слышался характерный звук при раздаче посуды - значит, по распорядку дня происходил приём пищи.
Самочувствие моё не очень бодрое. Голову не могу поднять от подушки, и, слава Богу, никто меня не тревожит, наверное, входя в моё не стандартное состояние. Но что это? Вдруг какая-то неведомая внутренняя сила заставляет меня спрыгнуть с третьего яруса и бежать в гальюн. Второпях отдраиваю изнутри входной люк в кубрик, с нетерпением поднимаю его тяжёлую крышку, выбираюсь на палубу и, еле сдерживая предательски подступающую тошноту, стремглав бросаюсь в гальюн. Вот она спасительная минута! Стало значительно легче. Осматриваюсь и по косвенным признакам замечаю, что здесь уже кто-то побывал до меня, испытывая подобные ощущения.
Ура! Жизнь продолжается! На палубе свежо. По всему небу низкая облачность, идёт мелкий дождь. Ветер несколько посвежел, но далеко не штормовой. Волны в барашках. Пасмурно. На ходовом мостике в неподвижной и напряжённой позе начальник училища капитан 1 ранга К.А. Безпальчев в лихо заломленной на голове зюйд-вестке с широкими полями, непромокаемом реглане на плечах и большим морским биноклем, висящем на груди, который он изредка подносит к своим глазам, вглядываясь в бескрайние серые волны Рижского залива.
Шхуна, накренившись на левый борт, красиво идёт под полными парусами крутым бейдевиндом правого галса. Значит, пока я маялся в кубрике на своём третьем ярусе, мы совершили очередной поворот и, теперь удаляясь от восточного берега залива, держим курс в его центральную часть ближе к острову Рухну.
Палуба мокрая, потемнела от дождя и брызг, залетающих от разбивающихся о борт шхуны волн. Вдоль борта протянуты дополнительные леера, чтобы, удерживаясь за них, не поскользнуться и при сильной качке не выпасть за борт. Кроме нескольких вахтенных матросов в плащах, свободных наблюдателей на верхней палубе нет: все попрятались от дождя и брызг в кубрики. На полубак, который то медленно вскарабкивается на встречную волну, то вдруг стремительно падает вниз, подниматься сейчас, на мой взгляд, не безопасно, чтобы полностью не промокнуть от захлёстывающей забортной воды. Постояв некоторое время на ритмично раскачивающейся палубе и хватанув свежего морского воздуха, ныряю в душный, полутёмный кубрик и снова забираюсь на свой третий ярус.
Плавание продолжается. Прошло определённое время, но вместо желаемой адаптации к новым условиям моё самочувствие вместо привыкания ещё более усугубилось и мне порой казалось, что я теряю способность ориентирования во времени и пространстве. Более того, через какие-то промежутки времени я неоднократно выбирался наверх, уже не успевая добежать до гальюна, повисал на фальшборте, пытаясь освободиться от того, что ещё сохранилось в пустом желудке, а там кроме горькой слизи, смешанной с желчью, уже ничего не было.
Осмотрелся, вокруг всё те же ненавистные волны, всё также мрачно, серо, уныло, беспросветно. Уже ничего не радует. Когда же станем на якорь? Может, будет полегче? Сколько времени прошло? Не могу сообразить: поздний вечер, средина ночи или раннее утро?
Но что это такое? Нет, это не видение в моём помутневшем от непрерывной качки сознании. Удивлён до крайности тому, что на ходовом мостике по-прежнему также неприступно, спокойно, твёрдо и уверенно на фоне светлеющего неба, как и несколько часов тому назад, просматривается фигура в зюйдвестке и реглане. Вот это здорово! Вот пример для подражания!

Народ.Ру: РИЖСКОЕ НАХИМОВСКОЕ ВОЕННО-МОРСКОЕ УЧИЛИЩЕ (1945-1955). ЮБИЛЕЙНАЯ ВСТРЕЧА РИЖСКИХ НАХИМОВЦЕВ (1945 – 1950 г.г.) Доклад контр-адмирала Шаурова Александра Алексеевича. Репино , 30 сентября 1995 года.

И теперь уже совсем последнее событие в хронологии нашей истории, - это поход на УТС «Ловена» под командованием капитан-лейтенанта Игнатьева П.Е. в Ленинград на парад в честь дня ВМФ. Пройдены последние нахимовские мили, а их оказалось 260, в период с 11 по 30 июля 1950 года.