Туманов А.Н.?

Сафронов В. В. Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951. СПб 2001. 

В каждом классе или взводе был офицер-воспитатель и его помощник - старшина, пришедший с флота, были еще и старшины рот. Они были и требовательны, и внимательны,  учили нас военным порядкам по большому счету строгости и бегали с нами в пятнашки. При всем при том мы   частенько обходились с ними жестоко.  Мы  любили, как родного, нашего командира роты Григория Максимовича Карпейченко (он стал нашим после того как выпустил ребят первого выпуска в 1948 г, с которым вместе все знала о нас и помогала ему его жена милая Тамара Федоровна). Они относились к нам как к своим детям. А ведь особого образования он не имел. Много лет спустя мы хотели к юбилею организовать его представление к награде и пошли на его работу (после увольнения он работал где-то в охране или в снабжении). Его руководители не могли поверить в то, каким уважением и  какой репутацией он пользовался. У нас он   был на своем месте. Мы встречались с ним уже и адмиралами, и генералами, он все о нас знал и помнил. Каждый из нас мог бы назвать наиболее близких ему воспитателей: Туманова и Осипенко, старшин Мишу Сафронова  и Сергея Федоровичеа Федоренко,   Ивана Дунду … Здесь в списке их имена и некоторые фотографии. Почти всех уже нет на свете - добрая им память от нас.

Нахимовец Василий Иванушкин. О себе. Записки для сборника "Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951." СПб 2001. 

Родился я в деревне Радогочь Комарического района Брянской области и до поступления в Нахимовское училище единственным официальным событием моей жизни мог бы назвать поступление в школу, но война так стерла мою общеобразовательную подготовку, что при поступлении в училище очень сложно было понять, чему и как меня учили. Но зато одно неофициальное событие мне запомнилось на всю жизнь.

Мы возвращались с матерью домой. Было холодно, шел дождь, а мать была легко одета, я видел, как она ежилась от холода. На плетне, мимо которого мы проходили, я увидел шаль, и, схватив ее, предложил матери накрыться. «Ты ее сюда вешал, сынок? - спросила мать. Нет. Тогда повесь ее на место». Это был первый наглядный урок в моей жизни.

Второй урок я получил уже в Нахимовском училище от контр-адмирала Изачика, капитана 1 ранга Морозова, капитана Туманова, преподавателя русского языка Вознесенского.

Эти уроки позволили мне в дальнейшем сформировать для себя кодекс чести.

В.А.Богданович. Записки для сборника "Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951." СПб 2001. 
В восьмом классе меня уже ставили в пример для подражания в учебе. Я уже писал, что читать учебники не любил. Зато после хулиганств во время уроков в классе, которые были раньше, я научился очень внимательно слушать учителей на уроках. Отвечал всегда не то, что в учебниках, а то, что слышал на уроке. Особенно по литературе читал только то, что получило название «первоисточник». К сожалению, тогда было очень мало биографической литературы. А биографии публиковались только в учебниках. Это потом сыграло со мною злую шутку. Среди офицеров воспитателей вспоминаю Туманова за его педантичность и справедливость. А вот Афанасьев, который был у нас не очень долго, запомнился по-другому. У Афанасьева по-видимому не было подтверждения о среднем образовании, хотя он был боевым офицером. Будучи у нас воспитателем, он заочно упорно и настойчиво учился. Неоднократно он просил меня помочь ему и в математике и в русском. Я это делал с удовольствием. Мы с ним не обсуждали никаких моральных и нравственных вопросов. Но от него я понял и взял две заповеди: первая, учиться можно у любого; и второе, говорить, «не знаю» нужно всегда, когда не знаешь чего-либо.