Зарегистрирован на сайте. Чтобы узнать его координаты, написать письмо, обратитесь в раздел "Личное дело".

Паранченко Игорь, вице-старшина 2 статьи. О чести и честности: (ответ любителям «чернухи») //Честь имею. 1994-№  9.

В жизни все удивительно непостоянно. Еще каких-нибудь лет пять-шесть назад, по словам очевидцев, человек в погонах, особенно военный моряк, чувствовал если не восхищение, то, по крайней мере, теплые взгляды сограждан. Сейчас тоже нельзя жаловаться на дефицит внимания. Только внимание это порой хоть и пристальное, но недоброе, выморочное какое-то.
Вот популярный журнал "Сельская молодежь". Несколько страниц убористого текста занимает статья корреспондента Сергея Шулакова, посвященная Санкт-Петербургскому Нахимовскому военно-морскому училищу, в котором учимся я и мои товарищи. Обсудили мы данную статью и задумались. По Шулакову, почти все мои товарищи, мягко говоря, с придурью. Автор пишет: "...За все время моего пребывания в училище я ни разу не видел курсантов самоуглубленными или задумавшимися: на их лицах отражается досада, скука, какое-то адское веселье или озабоченность". Интересно, с чего бы это вдруг, подумалось нам? А вот с чего.
Оказывается, мы — "контингент неоднородный". И что же привело нас в училище? Вот мнение некоего безымянного курсанта: "В восьмом классе сделал ребенка. Мне это очень понравилось, а моя мать выгнала меня из дома". Короче, ничего не оставалось, как в военные податься. Другой курсант столь же откровенен: "Жил с матерью, у отчима голова — старый ночной горшок. Вот мы с ней и решили, что лучше я стану офицером".
Такой "контингент" в воображении автора и ведет себя соответствующим образом. Ворует друг у друга одеколон, вымогает у младших по возрасту курсантов деньги или сигареты (хотя большинство нахимовцев не курят). По отношению к младшим у нас, как утверждается, вообще полный набор "дедовщины". Первокурсников жестоко избивают, заставляют воровать, коротко стригут сами же товарищи и вообще всячески унижают. А те, кто приходит из увольнения, приносят офицерам "дары": коньяк, запчасти к автомашинам, а их женам сапожки...
Некто Максим якобы делится с корреспондентом итогом двухлетнего пребывания в училище: "Думаю, никто не будет грызть собственный зад от зависти, что остался за бортом этой системы. Много дерьма тут нахлебался..."
Не стану дальше перечислять подобные "факты". Примитивно-оскорбительный тон статьи говорит сам за себя.
Вначале, прочитав написанное, мы были поражены: неужели это все о нас? Ведь корреспондента в училище никто и в глаза не видел. Не случайно поэтому в статье, опубликованной на трех журнальных страницах, нет ни одной реально существующей фамилии. Сплошь и рядом одни вымышленные "герои".
Нам хоть и обидно, но понятно, отчего и зачем журналист взял грех на душу и солгал. Но поймут ли все правильно доверчивые мальчишки из российской глубинки, читатели "Сельской молодежи", которые, быть может, спят и видят себя морскими офицерами? Уж если в престижном военно-морском училище такое творится...
Вот что я им скажу. Ребята, не верьте людям нечестным, лживым, бойко спекулирующим на трудностях нашей жизни, а, главное, выполняющим социальный заказ на заданную тему. Не мелкая житейская корысть или безвыходные обстоятельства (в Нахимовское училище, кстати, не так-то просто поступить) привели нас сюда, а именно не модное нынче понятие — "романтика". Ведь все выпускники неизменно поступают (за редчайшим исключением) в высшие военно-морские вузы страны. Мы искренне любим свою будущую профессию военного моряка, любим форму, которую носим, и всегда готовы за нее постоять. Примеров тому много. Вот один из них.
Дмитрий Петровский еще школьником увлекся футболом. Причем серьезно: молодежная команда, за которую выступал в основном составе, дважды была чемпионом Крыма. Но море влекло к себе больше, и он стал нахимовцем. В этом году Дмитрий уже выпускается из училища, но еще будучи первокурсником кровью своей — без преувеличения! — постоял за честь Военно-морского Флота.
Все случилось по нынешним временам до отвращения привычно, кроме одного, — матерые преступники не ожидали от "шкета" решительного отпора. Дмитрий возвращался в училище после очередного увольнения, Вечер, безлюдная улица. Подошли трое взрослых парней, уголовников-"гастролеров", и, угрожая ножом, пытались отнять бескозырку ("фарцовщики", как известно, продают их за валюту иностранцам).
Дмитрий вступился за свою честь и честь военно-морской формы. И получил за это удар ножом прямо в сердце. Спасибо военным медикам — чудом остался жить. Преступники были пойманы и осуждены, а сам Дмитрий после выздоровления и возвращения в строй награжден Указом Президента России орденом "За личное мужество".
Для нас всех, его товарищей, этот поступок не только проявление мужества, но и нечто большее, что не втиснуть даже в такие емкие понятия (забываемые, к сожалению, сегодня), как "долг", "патриотизм", "честь".
Вот почему я решил написать в журнал, не вдаваясь в подробности нашей насыщенной, интересной, поистине мужской учебы-службы. Потому как это — отдельный разговор.

Морской сборник № 7, 1993 г. Указ Президента РФ, 6 мая 1993 г.
О награждении государственными наградами Российской Федерации военнослужащих, нахимовца Вооруженных Сил РФ"
За мужество и самоотверженность, проявленные при исполнении воинского и гражданского долга, наградить
Орденом Мужества
Апакидзе Тимура Автандиловича, полковника
Петровского Дмитрия Владимировича, нахимовца

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОСЛЕ СМЕРТИ. Морской сборник № 2, 1994 г.

В первое мгновение он не почувствовал боли. Лишь под форменкой вдруг стало как-то липко и горячо. А в сознании промелькнуло: неужели зацепили? О смерти в тот момент Дмитрий не думал. О ней не задумываются в пятнадцать лет...
В детстве, подобно многим мальчишкам, Дима мечтал о море. Да и как было не мечтать, если вырос он в городе русской морской славы Севастополе, в семье морского офицера? Выбор им был сделан безоговорочно - море, и только море.
Родители ничуть не удивились, когда, заканчивая девятый класс, их единственный сын заявил: «Хочу поступать в Нахимовское...» Капитан 2 ранга Владимир Бронеславович Петровский, вспомнив, как двадцать лет назад сам приехал из далекой белорусской деревеньки поступать во ВВМУ имени М.В.Фрунзе, был немногословен: «Что ж, поступай. Но только сам. Мне никто не помогал!..» Впрочем, в самостоятельности и способностях сына он не сомневался. И оказался прав: Дмитрий сдал вступительные экзамены без особых проблем - в его севастопольской школе пятерки ставили не за красивые глаза...
...Один из идущих навстречу Петровскому парней крепкого телосложения неожиданно остановился и, схватив Дмитрия за форменку, попытался сдернуть бескозырку. «Мне нужна такая,» - услышал нахимовец. От возмущения внутри у него все перевернулось: нагло срывают бескозырку - главный морской символ, о которой мечтал с детства! Как посмотрит он в глаза друзьям и командирам, что будет говорить в оправдание: мол, потерял или, что еще постыднее, отняли?!
Довольная рожа детины, дышащего алкогольным перегаром, скривилась от удивления, когда «шкет», который был на две головы ниже, вдруг резко оттолкнул его и, решительно схватив свой головной убор, потребовал: «Отдай!»
...И все же учеба в Нахимовском, особенно в первые месяцы, оказалась тяжелой. Были моменты, когда Дмитрий даже жалел о поступлении, но слезливых писем домой не писал. Все же, несмотря на трудности вхождения в училищную жизнь, она ему нравилась, да и рядом были друзья - Константин Завгородний, Сергей Петров, Андрей Заплава, с которыми Дмитрий познакомился еще по дороге из Севастополя. Им тоже доставалось. Собираясь вместе, они обсуждали свои проблемы, помогали друг другу в учебе.
...Кашковский и Подчуфаров приехали в Питер из Тулы на «гастроли». Оба уже были хорошо знакомы с милицией и даже имели судимость. После «трудового» дня, основательно выпив, возвращались на квартиру к родственникам. Настроение было скверное - заканчивались деньги. Тут навстречу и попался какой-то «матросик». В затуманенном мозгу Кашковского мелькнула мысль: морская форма у «фарцы» немалых денег стоит...
...У нахимовца Петровского эти дни тоже были не совсем безоблачными: накануне выходных на зачете по военно-морской подготовке он «засыпался» на флажном семафоре. В НВМУ принято - задолжники получают увольнение только раз в неделю. И его отпустили не в субботу, а в воскресенье. Дмитрий навестил родственников в Купчино, однако, чтобы успеть вернуться в училище к сроку, засиживаться у них не стал. Да и «неуд» не давал покоя: для него это было своего рода ЧП. И потому всю дорогу в НВМУ - и в поезде метро, и пока шел по набережной - он еще и еще раз обдумывал, как исправить оценку по ставшей нежданно-негаданно «камнем преткновения» учебной дисциплине. Потому нападение одного из двух мужчин, которых он принял за случайных прохожих, явилось для него полной неожиданностью...
...Подчуфаров, прошедший мимо паренька в военно-морской форме, услышал сзади какую-то возню. Обернувшись, он увидел, что Кашковский прижимает к стенке сопротивляющегося «матроса». Выхватив нож, который он всегда носил с собой, Подчуфаров бросился на помощь «корешу». Приставив «финку» к горлу жертвы, помог «другу» завладеть бескозыркой. И тут ослабевшие было попытки моряка освободиться возобновились с новой силой.
Подчуфарову это показалось оскорбительным. Ему, привыкшему добиваться всего силой, было невдомек, что найдется кто-то, кто не спасует перед ножом, отстаивая свою честь. В одурманенном спиртным мозгу Подчуфарова не было места здравым мыслям. Его охватила животная ярость, и он нанес удар ножом, а затем, оттолкнув обмякшее враз тело юноши, небрежно бросил: «Отдыхай!..»
...И раньше в школе у Петровского бывали случаи, когда старшие парни отбирали мелочь. Что поделаешь: силы-то неравны... Да и этим двоим, слегка краснея, признался в беседе Дима, потребуй они деньги или часы - отдал бы. Но ведь они покушались на военно-морскую форму! А это уже было выше страха...
Диму обнаружили двое возвращавшихся из увольнения старшекурсников. Прижимая к груди окровавленную бескозырку, он сумел коротко рассказать им о случившемся.
В медпункте, лишь только с него сняли тельняшку, медсестра в ужасе вскрикнула: из зияющей раны толчками била алая кровь - остро отточенный нож поразил сердечную сумку. И когда срочно вызванная машина «скорой помощи» влетела в распахнутые ворота училища, раненый уже потерял сознание.
По дороге в Первый военно-морской госпиталь у Петровского наступила клиническая смерть. Но у предупрежденного по телефону дежурного хирурга Александра Степановича Маслова все было готово к операции. Санитары встречали машину сразу за госпитальными воротами. Оттуда, минуя приемный покой, - на операционный стол. Сопровождавший нахимовца начальник НВМУ Николай Николаевич Малов так умолял врачей спасти Диму, что анестезиолог, приняв его за отца, не выдержал: «Папаша, постараемся спасти твоего сына!..»
И врачи сделали все возможное и даже невозможное для этого: десятки людей в белых халатах несколько часов подряд «колдовали» над нахимовцем в операционной, а затем сутками дежурили рядом с ним в реанимационной. Не забывали Дмитрия и товарищи: когда дело пошло на поправку и врачи разрешили его навещать, большую часть своих увольнений они проводили в госпитале у постели друга и радовались вместе с ним первым проблескам выздоровления...
Многие в НВМУ предполагали, что, чудом выжив, Петровский комиссуется «вчистую». Но только не сам Дмитрий: мысли об уходе у него даже и не возникали. Отлежав два месяца в госпитале и уже вернувшись из санатория, он получил еще 30-суточный отпуск по болезни. И убывая в него, взял с собой учебные программы. В Севастополе Дмитрий упорно занимался с репетитором, а когда срок отпуска истек, он вновь надел форму нахимовца. Третью четверть, как, впрочем, и весь первый курс НВМУ, он закончил без троек...
...Преступники, выбросив в Неву нож, скрылись на машине родственника. Выбежавшие из училища нахимовцы видели лишь выезжавшую из подворотни белую «Волгу». Но милиция в этот раз сработала четко: через две недели после совершения преступления в Туле был задержал Подчуфаров, которого Санкт-Петербургский городской народный суд приговорил к двенадцати годам лишения свободы с содержанием в колонии строгого режима. Кашковского же судьба наказала иначе: вскоре после нападения на Петровского он погиб в автокатастрофе.
На этом можно было бы поставить точку. Но не могу не сказать еще вот о чем. На судебном заседании в ноябре минувшего года уже после того, как Дмитрию Петровскому был вручен орден, народный судья не без известной доли сарказма спросил у него: «Вы, кажется, удостоены высокой награды?» И получив утвердительный ответ, как бы про себя заметил: «Вот как у нас раздают ордена - за какие-то бескозырки...» Впрочем, и некоторые сокурсники Петровского, с кем он вскоре после награждения ходил в учебное плавание на УК «Перекоп», тоже недоумевали: «За что наградили-то?! Подумаешь - порезали...»
Не собираюсь вступать с ними в полемику. Могу сказать лишь одно: на мой взгляд, этот хрупкий на вид парнишка дважды достоин награды, ибо совершил поступки высокой нравственной пробы - не поступился честью моряка и не «сломался», найдя в себе силы остаться в нахимовском строю.
...Сейчас Дмитрий заканчивает НВМУ. Затем будет высшее училище. Какое - не знаю, как-то не зашел об этом разговор. Но, думается, и не это важно. Уверен, главное - в другом: через несколько лет флотские ряды примут настоящего офицера. На плечах таких и держится ВМФ, переживающий сегодня не лучшие времена. И будет держаться впредь.

Лейтенант С.ИГОРЕВ. Фото старшего мичмана В.ТАТУЛИНА.