ПРИШЛА ПОРА МОРОЗИТЬ ЧЕРНУЮ ИКРУ? Екатерина Годунова, Будапешт. Астраханский регион - южный форпост России. 22.07.2005.

В тихом внутреннем дворике одной из центральных улиц Будапешта находится офис фирмы, торгующей в Европе икрой – черной и красной. Фирмой руководит молодой русский эмигрант Михаил Полежаев – свежелиций, дружелюбный, а главное не пуганный.

Обстановка в Мишином офисе внушает спокойствие. Стены выкрашены в морской цвет, атмосферу задает аскетичная пара памятных предметов - корабельные часы, картина с поднимающейся из волн подводной лодкой, фотография отца. Мишин партнер и отец – в прошлом подводник, пять лет назад вместе семьей перебрался в Будапешт. Сам Миша – бывший нахимовец, до переезда в Венгрию служил врачом. Слово «бывший», обычно наводящее печаль, меньше всего подходит его нынешнему умонастроению. Ближайшее будущее, когда черная икра вместе с дикими осетрами уйдет в историю, он принимает спокойно -- с питерской философичностью и уже с европейской уверенностью как минимум в дне сегодняшнем.

Миша торгует и русской икрой, «изюминкой», как он ее называет, – в витринах его магазина она стоит скорее в качестве украшения. Такова ситуация и на международном рынке. В нынешнем году российские рыбаки, единственные на Каспии, вообще не получили квот на промышленный лов осетровых, но это почти никак не сказалось на продажах в Европе, где икра – не атрибут моды или статуса, а некая почти музейная ценность, поэтому стабильно мизерное ритуальное потребление икры европейцами значительно уступает аппетиту на нее в России и США.

- В Европе вы продвигаете брэнд «русская икра». Такой ли он до сих пор брэнд? – спрашиваю я Михаила.

- «Русской икрой» торгуют все бывшие советские республики на Каспии. Скорее существует неименованный брэнд «каспийская икра», и внутри него самая лучшая репутация у иранской икры. У них там госмонополия, икра считается стратегическим продуктом и национальным атрибутом покруче ислама. На ней, как Россия на нефти, иранцы сколачивают национальный капитал на черный день. У них и мысли не возникает компрометировать себя, свой продукт фактами аферизма. А в России в порядке вещей, что девяносто процентов икры добывается нелегально.

Но к введению госмонополии на добычу осетровых и на продажу продукции из них в России Миша относится скептически:

- Ну, у нас это очередной передел денежного ломтя, упрощение задачи по стяжанию. К тому же в Иране диктатура по всем статьям, а для России это как снова взяться за старое – вспомнить плановую экономику, вертикалиться еще вертикальней.

Величина ежегодного мирового спроса на икру оценена в 400 тонн, а предложение на этот спрос в два раза меньше. В будущем его можно поддержать только за счет товарного осетроводства. Но до тех пор, пока добывается икра от рыбы, обитающей в естественных водоемах, России есть, что терять, или, сказал бы оптимист, - есть, что сохранять. Когда-то осетровые водились повсеместно в Европе и в Америке, где в позапрошлом веке в придачу к пиву подавали бутерброд с черной икрой. Сегодняшние европейцы покупают икру как бы с другой целью. Михаил утверждает, что нередко ее покупают люди интеллектуальных профессий, врач, например, инженер или профессор, чтобы принести домой и всей семьей попробовать, что же за диво такое – эта русская икра. Именно поэтому они раз в десять лет не пожалеют денег на самую что ни на есть настоящую икру, а не на фермерскую от гибридных рыб. Это скорее познавательный интерес образованного человека, потребность приобщиться к чему-то высокому, то же, например, что увидеть картины Леонардо да Винчи. Что касается финансовой стороны, по сравнению с российскими прибылями, как утверждает Михаил, в Европе все гораздо скромнее. Здесь на икорном бизнесе не зарабатываются «стратегические» деньги:

- Стограммовая баночка белужьей икры стоит 600-650 евро, килограмм, соответственно, – в районе шести тысяч, из которых примерно 80 процентов остаётся в России и кладется в карманы крышевальщиков. Вот это, понимаю, стратегические деньги, против которых наши наценки сродни выручке колбасного цеха.

- Когда американские «зеленые» начали лоббировать идею полного запрета импорта икры из России, наши чиновники особо не расстроились, -- сообщаю я Михаилу. – «У нас свой емкий внутренний рынок», сказали они. Действительно, икру охотно покупают жители крупных российских городов – это русская кулинарная традиция. И вам ведь выгоднее было бы торговать в Москве, а не в Будапеште...

- Россия для меня такая же экстремальная, как для россиян – Северный Кавказ. Я не чувствую себя там в безопасности просто как человек. Денег много мне не нужно, лишь бы жить и работать цивилизовано. Я хочу, чтобы у меня в доме, как здесь - в офисе, стояла стеклянная, а не железная дверь.

Да, в каком-то смысле русским вреден климат Европы… Теперь, глядя на любимую родину со стороны, исчезновение осетровых он ставит в один ряд с авариями на электростанциях, изношенными, на авось летающими самолетами, с отношением власти к людям, которым под силу что-то в этой стране поменять, к таким как он.

В Европе же, в Брюсселе работает секретариат конвенции по охране исчезающих видов растений и животных CITES. В конце прошлого века он внес осетровых в свой тревожный список и контролирует их вылов – требует, чтобы пятерка прикаспийских стран каждый год согласовывала между собой квоты на вылов, и «дает добро» на эти квоты. Затем в России квоты на лов осетровых и на экспорт икры распределяет правительство. Все последние годы оно затягивало и с теми, и с другими квотами, будто бы специально помогая конкурентам выдавливать Россию с икорного рынка. Экспортные квоты умудрялись задерживать аж до конца декабря, в результате американские и европейские оптовики разрывали контракты с российскими фирмами, переключались на иранских партнеров, чтобы не остаться на Рождество без товара. Как известно, европейцы едят дорогую икру почти исключительно на Рождество, к которому затовариваются с начала декабря.

Покупать икру из России, так же как иметь дело с предпринимателем из России, считается поступком рискованным. Проникающая на рынок некачественная браконьерская икра подрывает доверие к российскому брэнду. Но, может быть, надо не с браконьерами бороться, а предпринимателям помогать, а те сами разберутся с браконьерами, вернув их в легальное русло рыбодобычи и рыбопереработки. В имперской России главными врагами браконьеров (правда, понятия такого тогда не знали), были ловцы, то бишь рыбаки. Ни милиции, ни полиции, ни инспекции в своем бдении не заменят хозяйственника, который кровно заинтересован, чтобы его рыба не разграблялась. А браконьерили тогда последние проходимцы, но то были единицы и жизнь их превращалась в изгойство.

Михаил – предприниматель с очень русской смекалкой – делится способом заработать большой куш, но без грабежа и обмана:

- Покупайте икру сейчас, пока она еще есть, затаривайте ей морозильную камеру. При температуре минус 20 она может храниться лет десять, а когда ее совсем не станет, расконсервируете свои запасы и будет вам много денег.