Приказано утонуть. Морской офицер утопил курсантов на уроке. "Московский комсомолец". 04.08.2005.

…До берега, казалось, рукой подать. Дома, люди — все было очень близко. Но для восьмерых моряков, попавших в ледяную воду, преодолеть два километра вплавь оказалось невозможным. Сводило руки, ноги, не хватало дыхания.

Борьба между жизнью и смертью длилась недолго. До берега никто не добрался…
     Об этой трагедии еще не скоро забудут. 8 июня шестивесельный ял, в котором находились два офицера и шесть курсантов Санкт-Петербургского военно-морского института, перевернулся в акватории Финского залива. В живых чудом остались двое — курсант и командир шлюпки.
          На днях уголовное дело, которое военная прокуратура возбудила после гибели моряков, передадут в гарнизонный суд. Собкору “МК” в Петербурге стали известны эксклюзивные подробности этой жуткой истории.
         
          Шестивесельный ял — уникальная шлюпка. В России его строят из шести видов древесины. Особенность яла — в том, что он абсолютно непотопляем. Он не пойдет ко дну, даже если до отказа заполнится водой.
          Именно на такой шлюпке команда капитана 3 ранга Максима Гаврилова несколько раз участвовала в соревнованиях по гребному спорту. Второкурсники плавали с удовольствием. Часто просили Гаврилова отпустить их на шлюпочную базу, чтобы подкрасить, подмазать, подшкурить ял.
          …Максим Гаврилов родился в семье потомственного офицера и с детства бредил военной службой. В 1997 году закончил Высшее военно-морского училища подводного плавания. Затем работал инженером цеха крылатых ракет, в 2003 году даже получил медаль “За отличие в военной службе” III степени. Правда, в том же году он был признан ограниченно годным к военной службе и мог с легкостью списаться “на гражданку”.
          Но Гаврилов без моря себя не мыслил. И военную службу не оставил. Устроился на должность начальника курса штурманского факультета Санкт-Петербургского военно-морского института. И здесь был тоже не равнодушен к работе — возился со своими подопечными, как с малыми детьми. Курсанты его за это любили, начальники — уважали.
          Для участия в праздновании 300-летия Санкт-Петербурга в институте создали несколько курсантских команд. Гаврилов одним из первых собрал экипаж шлюпки: подал рапорт с просьбой “закрепить за 42-й ротой ял-6 и комплект вооружения для занятий гребно-парусным спортом и практических отработок элементов морской практики”. Набрал 15 желающих из своей роты.
          — Он занимался с нами с удовольствием, а мы — с ним, — скажет позже следствию Иван Пикуль — курсант, оставшийся в живых в тот роковой вечер. — Он был единственный человек, который помог нам найти себя в гребно-парусном спорте.
          Сначала во время тренировок ребята выходили в Неву на веслах — это было оговорено с самым высоким начальством. Но управление шлюпкой под парусом (а трагедия произошла, именно когда ял оснастили парусами) — совсем другая песня. У курсантов должны быть определенные навыки, у командира шлюпки — специальное удостоверение. У Максима Гаврилова такого удостоверения не было. Курсантам 42-й роты еще на первом курсе прочли лекции по “управлению шлюпкой на веслах и под парусом”. Потом — всего 8 часов практики, да и то на берегу.
          — Следствие выяснило, что по собственной инициативе Гаврилов пять или шесть раз устанавливал на шлюпку парусное оснащение и ходил с курсантами по Малой Невке, — рассказывает Геннадий Савва, военный прокурор войсковой части 77932. — Начальству института об этих походах ничего не было известно.
          Может быть, капитану 3 ранга Гаврилову до сих пор сходило бы с рук это превышение полномочий. Но, как известно, бог шельму метит. Последний выход под парусом обернулся трагедией. Все началось с неправильной установки паруса на яле, а дальше — “беда за бедой как по нотам”.

Пиво морю не помеха
     Хронология событий 8 июня 2005 г.
          17.00. Гаврилов и курсанты договорились вечером выйти под парусом в акваторию Финского залива (предварительно со склада шлюпочной базы института ребята взяли мачту, нагрудники, весла и другое оборудование). Гаврилов отдал приказ определиться с составом экипажа. Нарушая распорядок дня и расписание учебных занятий, он выписал 19-летнему Алексею Герасимову, 19-летнему Денису Волкову, 18-летнему Владимиру Васильеву, 19-летнему Дмитрию Полякову, 20-летнему Александру Петривниму и 19-летнему Ивану Пикулю увольнительные записки.
          — Готовьте ял к спуску на воду, ставьте мачту, — приказал Гаврилов. — Все будет готово — звоните, я подъеду.
          — У меня в тот день предчувствие было нехорошее, — рассказывал курсант Пикуль. — На душе плохо было — не могу объяснить почему. Не хотелось в море, и все. Но вроде решили размяться среди недели.
          18.00. При выходе из института Максим Гаврилов встретил 31-летнего начальника 3-го курса штурманского факультета Олега Малинкина и еще двух коллег. Вместе с ними добрался до метро “Балтийская”, и уже собрались расходиться, как один из офицеров предложил выпить по бутылочке пива. За пивком и разговорами выяснилось, что Олег Малинкин — кандидат в мастера спорта по гребле.
          — Пошли со мной под парусом! — предложил Гаврилов.
          Олег Малинкин, выпускник этого же института, согласился.
          Но в отличие от хвалебных характеристик Максима Гаврилова в оценках Малинкина начальство было более сдержанно: “Обладает удовлетворительным уровнем военно-специальной подготовки. Слабо применяет полученные знания в служебной деятельности... К некоторым порученным делам относится безответственно”.
          20.00. Гаврилов и Малинкин приехали на шлюпочную базу. К тому времени у курсантов все было готово. Гаврилов приказал отдать швартовы. Позже следствие установило, что парус был укреплен неправильно, но офицеры ошибки не заметили или вовсе ничего не проверяли.
          20.50. В море экипаж яла никто не провожал. На шлюпочной базе посуточно дежурят курсанты-первокурсники, но в тот вечер случилось так, что один уже покинул свой пост, а другой еще не заступил. В итоге о том, что ял вышел в море, не знали не только на шлюпочной базе, но и на спасательной станции Санкт-Петербурга.
          Сначала все шло как по маслу. Шлюпка с легкостью прошла по Малой Невке, вышла в Финский залив и пошла под попутным ветром вдоль Васильевского острова.
          21.30. Ял пристал к берегу Васильевского острова: Малинкин захотел домой и попросил, чтобы его высадили. Весь экипаж высыпал на берег. Офицеры ушли вверх на набережной, курсанты закупили сухарики, мороженое, орехи и вернулись к шлюпке. Минут через сорок пришли и офицеры: Малинкин передумал возвращаться домой. Перед отправлением в обратный путь надели спасательные жилеты.
          — Я за всеми не следил, — рассказывал позже Пикуль. — По команде я и ребята, которые сидели впереди меня, надели жилеты. Правда, ремни не затягивали.
          Теперь ял плыл против ветра, порывы которого достигали 12 метров в секунду. Гаврилов вел шлюпку “галсами” — под углом к ветру, зигзагами.
          23.00. Во время одного маневра ял неожиданно опрокинулся. Это случилось в районе мели Галерной косы акватории Финского залива. Экипаж оказался в 13-градусной воде в двух километрах от берега.
          И тут выяснялось, что экипаж абсолютно не готов к такой ситуации. По крайней мере два спасательных жилета неисправны: нет герметичности из-за дыр в ткани.
          Позже следователи найдут 4 неукомплектованных жилета: в карманах нагрудников не было средств сигнализации — ракет, а также свистков. Отсутствовала у экипажа и радиостанция. Позже Максим Гаврилов скажет, что, отправляясь в море, понадеялся на мобильный телефон. Мол, нужна будет помощь — дозвонимся до берега. Но все сотовые, попав в воду, тут же вышли из строя.
Продержаться три часа
     Дальше все происходило как в страшном сне. Больше часа офицеры и курсанты пытались поставить шлюпку — длиной 6 метров и такой же высоты паруса — на прямой киль. Сделать это несложно тому, кто хорошо знаком с устройством яла. Несколько раз Гаврилов подныривал под шлюпку, пытаясь срубить мачту и избавиться от нее. Для этого достаточно было вытащить один нужный штырь и с силой оттолкнуть шлюпку. Но все было бесполезно... После 10 тщетных попыток моряки выбились из сил, а дело так и не сдвинулось.
          Паника росла как снежный ком. У одного из курсантов не выдержали нервы:
          — Находиться здесь бессмысленно! Давайте поплывем — до берега рукой подать…
          Масла в огонь подлил Олег Малинкин, который вторил курсантам. Гаврилов сначала не разрешал плыть, спорил с Малинкиным, но постепенно командира шлюпки уговорили.
          — Кто хочет плыть? — спросил Гаврилов.
          Захотели все, кроме Ивана Пикуля. У парня свело ногу, а потому он вынужден был остаться около яла. И тут Максим Гаврилов совершает самую роковую ошибку в своей жизни. Нарушая правила, он дает согласие на то, чтобы экипаж поплыл к берегу. Хотя в Шлюпочной сигнальной книге ВМФ черным по белому написано: “До подхода спасающих плавсредств команда должна находиться у шлюпки с подветренного борта. Самовольно оставлять опрокинутую шлюпку и плыть к подходящим плавсредствам, кораблям или берегу запрещается”. Об этом же курсантам твердят с первого года обучения.
          — Вы знали об этой инструкции? — позже спросит следователь Максима Гаврилова.
          — Знал, — ответит он, не поднимая головы.
          9 июня, 0.30. Олег Малинкин и еще пять курсантов поплыли к берегу. Гаврилов как командир шлюпки остался с Пикулем. Предполагалось так: как только экипаж доплывет до берега, то сразу отправят за Гавриловым и Пикулем спасательный катер. Но ни один из моряков так и не ступил на сушу…
          — Причин их гибели несколько, — говорит Геннадий Савва. — Все связалось в единый клубок. Это стресс, холодная вода, но самое главное — физическая усталость. И — оптический обман.
          Дело в том, что с воды расстояние до берега зрительно сокращается почти в два раза. Это обстоятельство и сыграло решающую роль. Возможно, сначала ребята слишком резво поплыли. Каждый из них греб изо всех сил, не желая отставать от других. Хотя, согласно инструкции в той же Шлюпочной сигнальной книге, плыть надо спокойно, не спеша, время от времени отдыхая на спине. Только так можно сэкономить силы.
          …Спустя какое-то время Гаврилов и Пикуль поставили шлюпку на киль. Вдвоем им удалось осуществить то, что в панике не смогли сделать восемь человек. Забрались в лодку и даже попытались вычерпать воду.
          3.30. В двухстах метрах от яла Иван заметил резиновую лодку. Парень закричал, призывая на помощь. Гаврилов, казалось, был безучастен к появлению подмоги.
          Рыбаки, не в пример морякам, вышли в море со всем необходимым. Они использовали навигатор для определения координат местонахождения, в полиэтиленовые пакеты были завернуты сотовые телефоны.
          Пикуль самостоятельно перебрался в спасительную лодку, Гаврилова перетащили на руках. Сам он почти не мог передвигаться — сказались его проблемы со здоровьем. Моряков доставили на спасательную базу на Васильевском острове, а оттуда — в госпиталь с диагнозом “переохлаждение”.
          — В районе, где нас подняли, должны быть еще люди, — едва выдавил Гаврилов, когда лодка причалила к берегу.
          Рыболовы тут же снова вышли в море и в 300 метрах от яла наткнулись на труп Малинкина. Больше никого на поверхности не нашли. Это подтверждало версию о том, что курсанты плыли без спасательных жилетов либо эти жилеты были непригодны.
          Утром 9 июня был создан штаб по поиску пропавших. Более 20 плавсредств, более десятка водолазов вышли в море, морские просторы бороздил и вертолет. Родители до последней минуты надеялись, что ребята живы. Мол, просто где-то спрятались, затаились, испугавшись гнева начальства…
          Тело первого курсанта обнаружили через неделю в акватории Финского залива. Еще спустя семь дней из воды подняли последнего курсанта.
Томик Блока на тумбочке
     Санкт-Петербургский военно-морской институт — старейшее учебное заведение страны. Он был создан еще Петром I и сейчас носит его имя. В свое время Морскую навигатскую школу (так институт назывался раньше) закончили Иван Крузенштерн, Михаил Лазарев, Павел Нахимов, Владимир Даль. Кто знает, кем бы стали погибшие моряки, если бы судьба была к ним более благосклонной. Но то, что эти ребята были одними из лучших, — вне сомнения.
          Пожалуй, самый большой опыт в морской практике имел москвич Алексей Герасимов. Еще в детстве занимался в клубе юных моряков. После 8-го класса в 2000 году Алексей поступил в Нахимовское военно-морское училище. Два года спустя на учебном корабле плавал в Испанию. Еще с “Нахимовки” за парнем закрепилась хорошая репутация — там Алексей исполнял обязанности председателя чести класса.
          — Леша мог решить любые вопросы, — говорят его сокурсники.
          К своей цели — “посвятить свою жизнь службе Вооруженным силам РФ”, как написано в рапорте военному комиссару, шел и Дмитрий Поляков. В 1994 году семья Поляковых переехала из Казахстана в Белгородскую область. 10-й и 11-й классы Дима учился в кадетском классе МЧС, в свободное время посещал секцию рукопашного боя.В приложении к школьному аттестату сказано, что Дмитрий сдал экзамен по базовой подготовке спасателей. На его тумбочке в казарме лежали книги Валентина Пикуля и томик Блока.
          Трудно представить другую профессию для Дениса Волкова, чем военнослужащий. Он родился и вырос в Кронштадте. Отец — мичман одной из воинских частей.
          Денис был удивительно спокойным и уравновешенным курсантом. Всегда четко исполнял любые приказания, с большим уважением относился к старшему поколению. В институте учился хорошо: ровно, складно.
          В мае этого года Денис вместе с Александром Петривним в увольнении прыгнул с парашютом, а потом своим восторгом заразил прыжками пол-института.
          Александр Петривний — “смелый, напористый”, как отзываются о нем в институте. С физической нагрузкой Петривний и правда справлялся легко: еще в родном Орске он увлекался восточными единоборствами, легкой атлетикой и пожарно-прикладным спортом. Но помимо физических данных Саша обладал сильным характером. “В коллективе учтив, коммуникабелен, — написано о нем в характеристике. — Пользуется авторитетом среди старших, младших и сверстников”. Везде, где появлялся, он всегда становился душой компании, центром притяжения.
          Море манило с самого рождения и Владимира Васильева. Еще ребенком он мечтал об офицерских погонах, дабы продолжить семейную традицию. Его отец — капитан 2 ранга служил на Черном море. После окончания школы МО РФ г. Севастополя Владимир рванул в Петербург. В карте профессионального отбора записано, что Владимир Васильев “рекомендуется к поступлению в первую очередь по результатам психологического обследования”. В 2003 году Владимир прошел допризывную подготовку при Союзе ветеранов спецназа. Да еще как! После сдачи экзаменов ему была присвоена квалификация инструктора 3-го класса.
          Совсем недавно Васильев и Петривний скинулись и купили на двоих боксерскую грушу. Каждый день после шести вечера вешали ее в сушилке казармы и тренировались.
Большая кровь
     В учебном заведении пропавших курсантов хватились только утром 9 июня. О том, что шесть человек не пришли ночевать, сообщили дежурному по институту. Дежурный по роте не сделал этого раньше потому, что, уходя на шлюпочную базу, Гаврилов предупредил, что его команда вернется поздно.
          Месяц после трагедии командование института скрывало адрес госпиталя, где лечился Максим Гаврилов. Родственники погибших курсантов готовы были разорвать его на части. Первые три недели командир шлюпки отказывался давать показания:
          — Я сам все должен осмыслить, — объяснял он.
          Впоследствии, отвечая на вопросы следователей, Гаврилов бравадой не занимался, но каяться не стал.
          — Доля моей вины есть, но виновным в совершении преступления себя не признаю, — твердил он.
          В конце июня ему предъявили обвинение по ст. 286 ч. 3 (превышение должностных полномочий с причинением тяжких последствий). Прокуратура ходатайствовала о временном отстранении обвиняемого от должности, но 224-й гарнизонный суд отказал в его удовлетворении. Сейчас Максим Гаврилов в институте не появляется, он в отпуске.
          Вряд ли в этой трагедии виноват только Гаврилов.
          Начальник 4-го факультета не организовал контроль за личным составом, начальник кафедры морской практики не уследил за дежурно-вахтенной службой шлюпочной базы… Перечислять косвенно виновных можно долго. Все они наказаны в дисциплинарном порядке. Недавно министр обороны издал приказ, которым обязал главнокомандующего ВМФ подготовить представление об освобождении от должности начальника Санкт-Петербургского военно-морского института контр-адмирала Олега Демьянченко и досрочном его увольнении из рядов Вооруженных сил… Впрочем, для родителей погибших курсантов это — слабое утешение.
          — Я себя не нашел на гражданке в другой специальности. Я — романтик, меня тянет в море, — признался Иван Пикуль. — За два года романтика так и не развеялась. Даже после того, что произошло с ребятами. Я и сейчас не собираюсь оставлять военную службу. Хочу стать настоящим офицером и попасть на действующий флот.
Исходные сведения.
Приказано утонуть. Морской офицер утопил курсантов на уроке. 04.08.2005. "Московский комсомолец".

…До берега, казалось, рукой подать. Дома, люди — все было очень близко. Но для восьмерых моряков, попавших в ледяную воду, преодолеть два километра вплавь оказалось невозможным. Сводило руки, ноги, не хватало дыхания.

Борьба между жизнью и смертью длилась недолго. До берега никто не добрался…
     Об этой трагедии еще не скоро забудут. 8 июня шестивесельный ял, в котором находились два офицера и шесть курсантов Санкт-Петербургского военно-морского института, перевернулся в акватории Финского залива. В живых чудом остались двое — курсант и командир шлюпки.
          На днях уголовное дело, которое военная прокуратура возбудила после гибели моряков, передадут в гарнизонный суд. Собкору “МК” в Петербурге стали известны эксклюзивные подробности этой жуткой истории.
         
          Шестивесельный ял — уникальная шлюпка. В России его строят из шести видов древесины. Особенность яла — в том, что он абсолютно непотопляем. Он не пойдет ко дну, даже если до отказа заполнится водой.
          Именно на такой шлюпке команда капитана 3 ранга Максима Гаврилова несколько раз участвовала в соревнованиях по гребному спорту. Второкурсники плавали с удовольствием. Часто просили Гаврилова отпустить их на шлюпочную базу, чтобы подкрасить, подмазать, подшкурить ял.
          …Максим Гаврилов родился в семье потомственного офицера и с детства бредил военной службой. В 1997 году закончил Высшее военно-морского училища подводного плавания. Затем работал инженером цеха крылатых ракет, в 2003 году даже получил медаль “За отличие в военной службе” III степени. Правда, в том же году он был признан ограниченно годным к военной службе и мог с легкостью списаться “на гражданку”.
          Но Гаврилов без моря себя не мыслил. И военную службу не оставил. Устроился на должность начальника курса штурманского факультета Санкт-Петербургского военно-морского института. И здесь был тоже не равнодушен к работе — возился со своими подопечными, как с малыми детьми. Курсанты его за это любили, начальники — уважали.
          Для участия в праздновании 300-летия Санкт-Петербурга в институте создали несколько курсантских команд. Гаврилов одним из первых собрал экипаж шлюпки: подал рапорт с просьбой “закрепить за 42-й ротой ял-6 и комплект вооружения для занятий гребно-парусным спортом и практических отработок элементов морской практики”. Набрал 15 желающих из своей роты.
          — Он занимался с нами с удовольствием, а мы — с ним, — скажет позже следствию Иван Пикуль — курсант, оставшийся в живых в тот роковой вечер. — Он был единственный человек, который помог нам найти себя в гребно-парусном спорте.
          Сначала во время тренировок ребята выходили в Неву на веслах — это было оговорено с самым высоким начальством. Но управление шлюпкой под парусом (а трагедия произошла, именно когда ял оснастили парусами) — совсем другая песня. У курсантов должны быть определенные навыки, у командира шлюпки — специальное удостоверение. У Максима Гаврилова такого удостоверения не было. Курсантам 42-й роты еще на первом курсе прочли лекции по “управлению шлюпкой на веслах и под парусом”. Потом — всего 8 часов практики, да и то на берегу.
          — Следствие выяснило, что по собственной инициативе Гаврилов пять или шесть раз устанавливал на шлюпку парусное оснащение и ходил с курсантами по Малой Невке, — рассказывает Геннадий Савва, военный прокурор войсковой части 77932. — Начальству института об этих походах ничего не было известно.
          Может быть, капитану 3 ранга Гаврилову до сих пор сходило бы с рук это превышение полномочий. Но, как известно, бог шельму метит. Последний выход под парусом обернулся трагедией. Все началось с неправильной установки паруса на яле, а дальше — “беда за бедой как по нотам”.

Пиво морю не помеха
     Хронология событий 8 июня 2005 г.
          17.00. Гаврилов и курсанты договорились вечером выйти под парусом в акваторию Финского залива (предварительно со склада шлюпочной базы института ребята взяли мачту, нагрудники, весла и другое оборудование). Гаврилов отдал приказ определиться с составом экипажа. Нарушая распорядок дня и расписание учебных занятий, он выписал 19-летнему Алексею Герасимову, 19-летнему Денису Волкову, 18-летнему Владимиру Васильеву, 19-летнему Дмитрию Полякову, 20-летнему Александру Петривниму и 19-летнему Ивану Пикулю увольнительные записки.
          — Готовьте ял к спуску на воду, ставьте мачту, — приказал Гаврилов. — Все будет готово — звоните, я подъеду.
          — У меня в тот день предчувствие было нехорошее, — рассказывал курсант Пикуль. — На душе плохо было — не могу объяснить почему. Не хотелось в море, и все. Но вроде решили размяться среди недели.
          18.00. При выходе из института Максим Гаврилов встретил 31-летнего начальника 3-го курса штурманского факультета Олега Малинкина и еще двух коллег. Вместе с ними добрался до метро “Балтийская”, и уже собрались расходиться, как один из офицеров предложил выпить по бутылочке пива. За пивком и разговорами выяснилось, что Олег Малинкин — кандидат в мастера спорта по гребле.
          — Пошли со мной под парусом! — предложил Гаврилов.
          Олег Малинкин, выпускник этого же института, согласился.
          Но в отличие от хвалебных характеристик Максима Гаврилова в оценках Малинкина начальство было более сдержанно: “Обладает удовлетворительным уровнем военно-специальной подготовки. Слабо применяет полученные знания в служебной деятельности... К некоторым порученным делам относится безответственно”.
          20.00. Гаврилов и Малинкин приехали на шлюпочную базу. К тому времени у курсантов все было готово. Гаврилов приказал отдать швартовы. Позже следствие установило, что парус был укреплен неправильно, но офицеры ошибки не заметили или вовсе ничего не проверяли.
          20.50. В море экипаж яла никто не провожал. На шлюпочной базе посуточно дежурят курсанты-первокурсники, но в тот вечер случилось так, что один уже покинул свой пост, а другой еще не заступил. В итоге о том, что ял вышел в море, не знали не только на шлюпочной базе, но и на спасательной станции Санкт-Петербурга.
          Сначала все шло как по маслу. Шлюпка с легкостью прошла по Малой Невке, вышла в Финский залив и пошла под попутным ветром вдоль Васильевского острова.
          21.30. Ял пристал к берегу Васильевского острова: Малинкин захотел домой и попросил, чтобы его высадили. Весь экипаж высыпал на берег. Офицеры ушли вверх на набережной, курсанты закупили сухарики, мороженое, орехи и вернулись к шлюпке. Минут через сорок пришли и офицеры: Малинкин передумал возвращаться домой. Перед отправлением в обратный путь надели спасательные жилеты.
          — Я за всеми не следил, — рассказывал позже Пикуль. — По команде я и ребята, которые сидели впереди меня, надели жилеты. Правда, ремни не затягивали.
          Теперь ял плыл против ветра, порывы которого достигали 12 метров в секунду. Гаврилов вел шлюпку “галсами” — под углом к ветру, зигзагами.
          23.00. Во время одного маневра ял неожиданно опрокинулся. Это случилось в районе мели Галерной косы акватории Финского залива. Экипаж оказался в 13-градусной воде в двух километрах от берега.
          И тут выяснялось, что экипаж абсолютно не готов к такой ситуации. По крайней мере два спасательных жилета неисправны: нет герметичности из-за дыр в ткани.
          Позже следователи найдут 4 неукомплектованных жилета: в карманах нагрудников не было средств сигнализации — ракет, а также свистков. Отсутствовала у экипажа и радиостанция. Позже Максим Гаврилов скажет, что, отправляясь в море, понадеялся на мобильный телефон. Мол, нужна будет помощь — дозвонимся до берега. Но все сотовые, попав в воду, тут же вышли из строя.
Продержаться три часа
     Дальше все происходило как в страшном сне. Больше часа офицеры и курсанты пытались поставить шлюпку — длиной 6 метров и такой же высоты паруса — на прямой киль. Сделать это несложно тому, кто хорошо знаком с устройством яла. Несколько раз Гаврилов подныривал под шлюпку, пытаясь срубить мачту и избавиться от нее. Для этого достаточно было вытащить один нужный штырь и с силой оттолкнуть шлюпку. Но все было бесполезно... После 10 тщетных попыток моряки выбились из сил, а дело так и не сдвинулось.
          Паника росла как снежный ком. У одного из курсантов не выдержали нервы:
          — Находиться здесь бессмысленно! Давайте поплывем — до берега рукой подать…
          Масла в огонь подлил Олег Малинкин, который вторил курсантам. Гаврилов сначала не разрешал плыть, спорил с Малинкиным, но постепенно командира шлюпки уговорили.
          — Кто хочет плыть? — спросил Гаврилов.
          Захотели все, кроме Ивана Пикуля. У парня свело ногу, а потому он вынужден был остаться около яла. И тут Максим Гаврилов совершает самую роковую ошибку в своей жизни. Нарушая правила, он дает согласие на то, чтобы экипаж поплыл к берегу. Хотя в Шлюпочной сигнальной книге ВМФ черным по белому написано: “До подхода спасающих плавсредств команда должна находиться у шлюпки с подветренного борта. Самовольно оставлять опрокинутую шлюпку и плыть к подходящим плавсредствам, кораблям или берегу запрещается”. Об этом же курсантам твердят с первого года обучения.
          — Вы знали об этой инструкции? — позже спросит следователь Максима Гаврилова.
          — Знал, — ответит он, не поднимая головы.
          9 июня, 0.30. Олег Малинкин и еще пять курсантов поплыли к берегу. Гаврилов как командир шлюпки остался с Пикулем. Предполагалось так: как только экипаж доплывет до берега, то сразу отправят за Гавриловым и Пикулем спасательный катер. Но ни один из моряков так и не ступил на сушу…
          — Причин их гибели несколько, — говорит Геннадий Савва. — Все связалось в единый клубок. Это стресс, холодная вода, но самое главное — физическая усталость. И — оптический обман.
          Дело в том, что с воды расстояние до берега зрительно сокращается почти в два раза. Это обстоятельство и сыграло решающую роль. Возможно, сначала ребята слишком резво поплыли. Каждый из них греб изо всех сил, не желая отставать от других. Хотя, согласно инструкции в той же Шлюпочной сигнальной книге, плыть надо спокойно, не спеша, время от времени отдыхая на спине. Только так можно сэкономить силы.
          …Спустя какое-то время Гаврилов и Пикуль поставили шлюпку на киль. Вдвоем им удалось осуществить то, что в панике не смогли сделать восемь человек. Забрались в лодку и даже попытались вычерпать воду.
          3.30. В двухстах метрах от яла Иван заметил резиновую лодку. Парень закричал, призывая на помощь. Гаврилов, казалось, был безучастен к появлению подмоги.
          Рыбаки, не в пример морякам, вышли в море со всем необходимым. Они использовали навигатор для определения координат местонахождения, в полиэтиленовые пакеты были завернуты сотовые телефоны.
          Пикуль самостоятельно перебрался в спасительную лодку, Гаврилова перетащили на руках. Сам он почти не мог передвигаться — сказались его проблемы со здоровьем. Моряков доставили на спасательную базу на Васильевском острове, а оттуда — в госпиталь с диагнозом “переохлаждение”.
          — В районе, где нас подняли, должны быть еще люди, — едва выдавил Гаврилов, когда лодка причалила к берегу.
          Рыболовы тут же снова вышли в море и в 300 метрах от яла наткнулись на труп Малинкина. Больше никого на поверхности не нашли. Это подтверждало версию о том, что курсанты плыли без спасательных жилетов либо эти жилеты были непригодны.
          Утром 9 июня был создан штаб по поиску пропавших. Более 20 плавсредств, более десятка водолазов вышли в море, морские просторы бороздил и вертолет. Родители до последней минуты надеялись, что ребята живы. Мол, просто где-то спрятались, затаились, испугавшись гнева начальства…
          Тело первого курсанта обнаружили через неделю в акватории Финского залива. Еще спустя семь дней из воды подняли последнего курсанта.
Томик Блока на тумбочке
     Санкт-Петербургский военно-морской институт — старейшее учебное заведение страны. Он был создан еще Петром I и сейчас носит его имя. В свое время Морскую навигатскую школу (так институт назывался раньше) закончили Иван Крузенштерн, Михаил Лазарев, Павел Нахимов, Владимир Даль. Кто знает, кем бы стали погибшие моряки, если бы судьба была к ним более благосклонной. Но то, что эти ребята были одними из лучших, — вне сомнения.
          Пожалуй, самый большой опыт в морской практике имел москвич Алексей Герасимов. Еще в детстве занимался в клубе юных моряков. После 8-го класса в 2000 году Алексей поступил в Нахимовское военно-морское училище. Два года спустя на учебном корабле плавал в Испанию. Еще с “Нахимовки” за парнем закрепилась хорошая репутация — там Алексей исполнял обязанности председателя чести класса.
          — Леша мог решить любые вопросы, — говорят его сокурсники.
          К своей цели — “посвятить свою жизнь службе Вооруженным силам РФ”, как написано в рапорте военному комиссару, шел и Дмитрий Поляков. В 1994 году семья Поляковых переехала из Казахстана в Белгородскую область. 10-й и 11-й классы Дима учился в кадетском классе МЧС, в свободное время посещал секцию рукопашного боя.В приложении к школьному аттестату сказано, что Дмитрий сдал экзамен по базовой подготовке спасателей. На его тумбочке в казарме лежали книги Валентина Пикуля и томик Блока.
          Трудно представить другую профессию для Дениса Волкова, чем военнослужащий. Он родился и вырос в Кронштадте. Отец — мичман одной из воинских частей.
          Денис был удивительно спокойным и уравновешенным курсантом. Всегда четко исполнял любые приказания, с большим уважением относился к старшему поколению. В институте учился хорошо: ровно, складно.
          В мае этого года Денис вместе с Александром Петривним в увольнении прыгнул с парашютом, а потом своим восторгом заразил прыжками пол-института.
          Александр Петривний — “смелый, напористый”, как отзываются о нем в институте. С физической нагрузкой Петривний и правда справлялся легко: еще в родном Орске он увлекался восточными единоборствами, легкой атлетикой и пожарно-прикладным спортом. Но помимо физических данных Саша обладал сильным характером. “В коллективе учтив, коммуникабелен, — написано о нем в характеристике. — Пользуется авторитетом среди старших, младших и сверстников”. Везде, где появлялся, он всегда становился душой компании, центром притяжения.
          Море манило с самого рождения и Владимира Васильева. Еще ребенком он мечтал об офицерских погонах, дабы продолжить семейную традицию. Его отец — капитан 2 ранга служил на Черном море. После окончания школы МО РФ г. Севастополя Владимир рванул в Петербург. В карте профессионального отбора записано, что Владимир Васильев “рекомендуется к поступлению в первую очередь по результатам психологического обследования”. В 2003 году Владимир прошел допризывную подготовку при Союзе ветеранов спецназа. Да еще как! После сдачи экзаменов ему была присвоена квалификация инструктора 3-го класса.
          Совсем недавно Васильев и Петривний скинулись и купили на двоих боксерскую грушу. Каждый день после шести вечера вешали ее в сушилке казармы и тренировались.
Большая кровь
     В учебном заведении пропавших курсантов хватились только утром 9 июня. О том, что шесть человек не пришли ночевать, сообщили дежурному по институту. Дежурный по роте не сделал этого раньше потому, что, уходя на шлюпочную базу, Гаврилов предупредил, что его команда вернется поздно.
          Месяц после трагедии командование института скрывало адрес госпиталя, где лечился Максим Гаврилов. Родственники погибших курсантов готовы были разорвать его на части. Первые три недели командир шлюпки отказывался давать показания:
          — Я сам все должен осмыслить, — объяснял он.
          Впоследствии, отвечая на вопросы следователей, Гаврилов бравадой не занимался, но каяться не стал.
          — Доля моей вины есть, но виновным в совершении преступления себя не признаю, — твердил он.
          В конце июня ему предъявили обвинение по ст. 286 ч. 3 (превышение должностных полномочий с причинением тяжких последствий). Прокуратура ходатайствовала о временном отстранении обвиняемого от должности, но 224-й гарнизонный суд отказал в его удовлетворении. Сейчас Максим Гаврилов в институте не появляется, он в отпуске.
          Вряд ли в этой трагедии виноват только Гаврилов.
          Начальник 4-го факультета не организовал контроль за личным составом, начальник кафедры морской практики не уследил за дежурно-вахтенной службой шлюпочной базы… Перечислять косвенно виновных можно долго. Все они наказаны в дисциплинарном порядке. Недавно министр обороны издал приказ, которым обязал главнокомандующего ВМФ подготовить представление об освобождении от должности начальника Санкт-Петербургского военно-морского института контр-адмирала Олега Демьянченко и досрочном его увольнении из рядов Вооруженных сил… Впрочем, для родителей погибших курсантов это — слабое утешение.
          — Я себя не нашел на гражданке в другой специальности. Я — романтик, меня тянет в море, — признался Иван Пикуль. — За два года романтика так и не развеялась. Даже после того, что произошло с ребятами. Я и сейчас не собираюсь оставлять военную службу. Хочу стать настоящим офицером и попасть на действующий флот.