Отец. ?

КОПЬЁВ АЛЕКСАНДР ФЁДОРОВИЧ - "НЕМНОГО О ПОДВОДНОМ ФЛОТЕ И ЕГО ЛЮДЯХ".

23 июня 1983 года у берегов Камчатки в районе дифферентовки в бухте Саранная на глубине 42 метров затонула атомная подводная лодка II поколения 670 проекта "К-429". В первые минуты аварии погибло 14 подводников – личный состав четвертого электротехнического отсека; еще два подводника погибли при выходе из затонувшей подводной лодки через трубу торпедного аппарата и аварийно-спасательный люк седьмого отсека. На ПЛА "К-429" из 16 погибших подводников были офицер и мичман, которые в мою бытность командиром 305 экипажа 10 дивизии подводных лодок (1976 – 1979 годы), являлись его членами. Капитан-лейтенант Игорь Каспрович – командир группы дистанционного управления ЯЭУ, грамотный офицер БЧ-5 , закончивший Севастопольское военно-морское инженерное училище в 1976 году, а также мичман Николай Жарников – техник-химик ЭРВ - погибли в четвертом отсеке. К событиям, предшествующим трагедии этой подводной лодки в бухте Саранная, а также подготовке 379 экипажа (командир – капитан 1 ранга Суворов Николай Михайлович, командир БЧ-5 капитан 2 ранга Лиховозов Борис Евгеньевич- умер в 1998 году; второй командир – капитан 2 ранга Белоцерковский Юрий Сергеевич и командир БЧ-5 капитан 2 ранга Маркман Александр Борисович), я имел непосредственное отношение. Отстраненным от должности заместителя командира дивизии к моменту выхода подводной лодки "К-429" в июне 1983 года, я был не только очевидцем подготовки к выходу в море 379 экипажа на этой ПЛА ( командир капитан 1 ранга Суворов Николай Михайлович, командир БЧ-5- капитан 2 ранга Лиховозов Борис Евгеньевич ), но и принимал задачу Л-2 со штабом соединения, правда, на другой подводной лодке. С 1 по 8 июня 1983 года 379 экипаж на ПЛА "К-320" сдал задачу Л-2 с оценкой "хорошо", после чего по годовому плану боевой подготовки он должен был убывать в очередной отпуск, потому- то некоторые офицеры и мичманы командиром Суворовым Н.М., с разрешения командира дивизии капитана 1 ранга Алкаева Н.Н., были отпущены в отпуск...
Командира 379 экипажа ПЛА капитана 1 ранга Суворова Николая Михайловича тоже знал продолжительное время: выходил с ним старшим на борту. Грамотный командир, скромный и выдержанный человек. В службе не страдал элементами авантюризма, делал все обстоятельно, внутренне был дисциплинирован. По возрасту, он был старше нас с А.А. Гусевым на 6 лет, у которого можно было многому научиться. Подтверждением того, что капитан 1 ранга Суворов Н.М. был не подвержен элементам авантюризма в управлении подводной лодкой не только потому, что я неоднократно выходил с ним в море. Но и по рассказам о пережитом после подъема ПЛА в августе 1983 года Гусева Алексея Алексеевича и командира БЧ-5 379 экипажа Лиховозова Бориса Евгеньевича. Так как сборы на этот выход были недолгими, в нарушении всех существовавших тогда документов подводной службы, а руководитель стрельбы Ерофеев О.А. торопил НШ и командира, приказывая провести авантюрную дифферентовку в районе боевой подготовки, где глубины были более 3000 метров, командир не выполнил этого приказания. Не смотря на "громы и молнии" Ерофеева О.А., Суворов пошел на дифферентовку в специально отведенный район с глубинами места до 50 метров. Иначе бы сейчас говорили о ПЛА "К-429" как о "летучем голландце"! ...

Как наказывали за катастрофы подводных лодок. Газета «Коммерсантъ»   № 146(3230) от 09.08.2005.

В большинстве случаев виновными в катастрофах под водой признавались члены экипажа (зачастую погибшие). Наказания же высокопоставленных чинов были скорее символическими — из-за невозможности установить степень их ответственности.
Первым должностным лицом, наказанным за ЧП с подводной лодкой, стал командир субмарины "Камбала" Михаил Аквилонов. Его лодка 29 мая 1909 года столкнулась в Черном море с броненосцем и затонула. Из 21 члена экипажа спасся только командир, приговоренный к шести месяцам заключения.
Жестоко были наказаны моряки, признанные виновными в столкновении подлодки Щ-424 с траулером в Баренцевом море 20 октября 1939 года. Командир лодки Константин Шуйский и капитан траулера А. Дружинин приговорены к расстрелу, военком Кондаков получил 10 лет лагерей, лоцман Соколов — 6 лет. По ходатайству сослуживцев капитану Шуйскому расстрел заменили на тюремное заключение. В начале войны его освободили и назначили командиром Щ-403, вместе с которой он погиб у берегов Норвегии в октябре 1943 года.
После исчезновения в Японском море в декабре 1952 года подлодки С-117 с 52 моряками военно-морскому министру Николаю Кузнецову и командующему 7-м Тихоокеанским флотом вице-адмиралу Георгию Холостякову объявили выговор, нескольких офицеров понизили в должностях.
После взрыва торпед на Б-37 в базе Полярный Северного флота 11 января 1962 года командующего СФ Андрея Чабаненко сняли с должности и отправили служить в Генштаб. Командир Б-37 Анатолий Бегеба отстранен от службы на подлодках. Эта катастрофа до сих пор остается крупнейшей в истории подводного флота СССР и России — 122 погибших.
Виновным в катастрофе на К-27 24 мая 1968 года, когда от радиации умерли 5 моряков, признан командир лодки Павел Леонов, не сообщивший экипажу и командованию об аварии реактора. Он получил выговор по партийной линии и был переведен на преподавательскую работу.
Долго длилось разбирательство причин катастрофы ПЛА К-429, которая 24 июня 1983 года затонула недалеко от берегов Камчатки. В итоге проявивший мужество при спасении экипажа командир лодки Николай Суворов получил 10 лет тюрьмы, командир электромеханической боевой части (БЧ-5) Борис Лиховозов — 8 лет. Оба отсидели по 3 года.
3 октября 1986 года при взрыве ракеты на К-219 погибли 4 подводника. Командир лодки Игорь Британов, командир БЧ-5 Игорь Красильников и замполит Юрий Сергеенко уволены по статье "Служебное несоответствие". Уголовное дело против командира прекратили с учетом "полного раскаяния".
Через 1 год и 4 месяца после гибели К-141 "Курск", в декабре 2001 года, отправлены в отставку или понижены в должности 14 адмиралов и офицеров — в том числе командующий СФ Вячеслав Попов и начальник штаба СФ Михаил Моцак.

Прием-передача.

Здесь как раз чаще всего закладываются предпосылки аварийности. Прием-передача – это показатель воинской доблести и чести, а точнее – честности. Передающий экипаж не имеет права скрывать "залипухи". Он честно должен рассказать о них экипажу принимающему. А еще лучше – устранить. Но не всегда это возможно, не всегда хватает сил и средств, не всегда позволяют жесткие графики. Начальство в истерике: "Вы срываете план боеготовности! Вы вылетаете из линейности!" На все про все – неделя срока, а то и меньше ("Принимайте в "горячем" состоянии за трое суток!") Составляются графики устанения замечаний, печатаются акты приема-передачи… малое подведение итогов, большое… малые приборки и большая… совместное проворачивание и подведение итогов, окончательная передача… и все! Естественно, что в этой чехарде замечания устранять можно только поздно вечером и ночью. Если принимающий экипаж примет корабль с замечаниями в актах, то устранять их придется уже ему самому, под истеричные вопли все того же начальства. Вот тут и начинается двойная бухгалтерия, а то и хуже – укрывательство и надувательство. Именно в этом кроется основная причина утопления К-429 при дифферентовке в бухте Саранная летом 1983 года и вина сдающего механика А. Б. Маркмана. Принимающие – командир Суворов и механик Лиховозов – за свою вину отмотали сроки, а Маркман вылез в герои. Затем, уже после второго утопления несчастной лодки прямо у заводской стенки СРЗ-49, скрылся в недрах парткомиссии, а вынырнул… замом мэра (а потом и мэром) Вилючинска. Во где поистине еврейская живучесть и непотопляемость! Эх…

Одиннадцатая дивизия подводных лодок Северного флота. Люди, корабли, события. СПб.: Специальный выпуск альманах «Тайфун», 2008 г.

В.Т.Аникин. Подводная лодка К-320 пр.670 и ее экипаж
... с потоплением К-429 связано множество несуразностей и нелепостей, а предпосылкой к произошедшему послужили непродуманные распоряжения. Когда К-429 затонула в первый раз, командир дивизии капитан 1 ранга Н.Н.Алкаев занимался этой, не могу сказать иначе, долбаной плавбазой ПЛ. Благодаря какому-то «яйцеголовому» начальнику, подсунувшему главкому ВМФ С.Г.Горшкову приказ «О переподчинении дивизиям подводных лодок плавбаз подводных лодок», одна такая ПБПЛ оказалась в нашей дивизии. Чуть позже спохватились, поняли опрометчивость своего шага, но было поздно — С.Г.Горшков, как известно, своих приказов никогда не отменял.
Вместо того чтобы заниматься БП наших АПЛ, командование дивизии было озадачено не своими вопросами — подготовкой надводных кораблей — и, увы, порой упускало главное. А, как известно, на флоте «каждой твари по паре»: то есть было все — умные и дураки, добросовестные и недобросовестные.
Когда было принято решение о восстановлении К-429 после подъема, начали работы на лодке, находящейся на плаву. Лодку должны были включить в дивизион ремонтирующихся кораблей, в состав которых входили «единички», проходящие ремонт на СРЗ-49 — правда, дивизион подчинялся Камчатской военной флотилии. Видимо, переподчинение К-429 было невыгодно ЭМС 2-й ФлПЛ, да и командованию флотилии — как с политической, так и с экономической точки зрения (тем более, что некоторые в командовании флотилии стремились использовать завод как мастерские, и в обмен на мелкие услуги готовы были подписать любую бумагу).
Последним командиром К-429 волей судьбы стал капитан 2 ранга Б.М.Бузин, экипаж которого «держал» лодку во время ремонта. Борис Михайлович — добросовестный, грамотный, исполнительный офицер (я так уверенно о нем говорю, потому что четыре месяца он был у меня прикомандированным старшим помощником командира). Так вот, банда авантюристов, затеявших восстановление К-429 на плаву в нереальные сроки, подмяла Бузина под себя, а комдив ему не помог (это — его главная ошибка). А ведь остановить нарушение правил и наставлений было вполне возможно — надо было только следовать букве документа, регламентирующего борьбу за живучесть на ремонтирующихся кораблях (БЗЖ-РК-77), и все было бы нормально.
В результате первого и второго затопления К-429 были сняты со своих должностей: командир 10-й ДиПЛ капитан 1 ранга Н.Н.Алкаев; начальник штаба дивизии капитан 1 ранга А.А.Гусев; два командира АПЛ пр.670 — капитан 2 ранга Б.М.Бузин и капитан 2 ранга Ю.Белоцерковский; два начальника ЭМС дивизии — капитан 1 ранга С.А.Москаленко и капитан 1 ранга В.М.Кульпин (это были люди исключительной ответственности и работоспособности).
Лишился своей должности и НачПО дивизии капитан 1 ранга В.Д.Токарев, имевший слабость вести борьбу с командиром дивизии, выясняя вопрос, кто главней в соединении; а также — привычку пугать подчиненных парткомиссией (что, конечно, не добавляло ему популярности). В духе времени, он постоянно проводил с нами, командирами АПЛ, семинары по марксистко-ленинской подготовке.
Я не одобрял его стиль работы с подчиненными, а в ответ на его попытку пошутить, что он — мой земляк (дескать, он — из Иркутска, а я — из Новосибирска), ответил также в шутку: «Земляк — три лаптя по карте, да и на хрена мне родня такая — лучше я останусь сиротой», — что тоже не добавило теплоты в наши отношения.
Начальник штаба дивизии капитан 1 ранга А.А.Гусев — толковый офицер, хороший товарищ, смелый подводник, однако, только еще набирал опыт управления силами дивизии. Когда встал вопрос о выходе К-429 в море, капитан 1 ранга А.А.Гусев, видимо, не посмел доложить правду-матку начальнику штаба 2-й ФлПЛ контр-адмиралу О.А.Ерофееву, а тому позарез нужна была лодка для обеспечения К-507 — вот и гнали К-429 с 379-м экипажем на борту в море.
В это время К-320 уже вернулась с моря, была в горячем состоянии и могла обеспечить любого желающего. И, как говорится, были бы волки сыты и овцы целы.
Впрочем, таким же образом поступили на СФ, когда «отсекли» головы двум командующим, а не конкретным виновникам. Пройдет время, временщики уйдут, все встанет на свои места, и Родина узнает настоящих «героев».
Лично я глубоко убежден, что главным виновником первого потопления К-429 был командир БЧ-5 капитан 2 ранга Б.Е.Лиховозов, а капитан 1 ранга Н.М.Суворов, видимо, передоверился своему механику и устранился от управления конкретным погружением.
Мне, в свое время, когда я ходил на своем корабле с 379-м экипажем, приходилось заниматься воспитательной работой с Б.Е.Лиховозовым — за грубые нарушения инструкций по управлению кораблем при всплытии (ядерное оружие К-320 было оформлено на меня, поэтому, когда 379-й экипаж принял К-320, мне пришлось быть заложником спецоружия, как позднее на К-429 — командиру 228-го экипажа ПЛ капитану 2 ранга Ю.А.Белоцерковскому). Тогда меня поддержал заместитель командира дивизии капитан 1 ранга А.Ф.Копьев — а командир 379-го экипажа капитан 1 ранга Н.М.Суворов «замял» историю и, как ни в чем не бывало, ушел в штурманскую рубку.
Мы с Суворовым никогда врагами не были, но и особо не дружили. Когда-то капитан 1 ранга Н.М.Суворов считался перспективным офицером, был назначен и учился в 16-м УЦ ВМФ (его планировали на должность командира на первом корпусе пр.949). Потом он не прошел тестирование, был отчислен оттуда и назначен командиром 379-го экипажа.